Ждать ли добрых вестей?

Видимо, Билли унаследовал любовь к оружию от отца. У мамули были выцветшие фотографии — муж-солдат с однополчанами в пустыне, и у всех большие винтовки. Как-то отец в увольнительную контрабандой притащил домой «сувенир» — тяжелый и уродливый русский пистолет, который мамуля хранила в коробке на верхней полке чулана, веря, как это ни абсурдно, что Билли не узнает. Не могла придумать, как избавиться от пистолета: «Не с мусором же выносить — вдруг детё найдет». И в полицию не отнесешь — мамуля была очень законопослушная, но к полиции питала неприязнь, и не только потому, что полицейские вечно скреблись в дверь из-за Билли, — мамуля же из Блэргаури, деревенская девчонка, а отец ее, судя по всему, помаленьку браконьерил.

Билли и пистолет покинули дом в один день, и это было не совпадение.

— «Макаров», — гордо пояснил Билли, взмахнув пистолетом и напугав Реджи до полусмерти. — Только мамуле не говори.

— Господи, Билли, не на Диком Западе ведь живем, — сказала Реджи, и он ответил:

— А где же?

Поди пойми, отчего он просто-напросто в армию не пошел — мацал бы там оружие сколько душе угодно. Деньги не даром, и пушки за так.[51]

Билли слишком близко к дому доктора Траппер — это нехорошо. Пару раз он заявлялся к мисс Макдональд в Масселбург, предлагал подвезти Реджи домой. (Как Билли ни встретишь, у него всякий раз тачка. И всякий раз другая.) Мисс Макдональд приглашала его в дом — но это она просто хотела проповедь ему прочесть и чтобы он починил засорившееся колено под раковиной. Вот уж кого без толку просить чинить что бы то ни было; потребная амуниция (новое слово) — молотки, резаки, дрели — ему бы понравилась, но в плохом смысле. Удивительно, потому что в другой жизни, пойди он по другой дорожке, стал бы мастером на все руки. В детстве, когда Билли еще не сошел с пути истинного, руки у него были золотые — мог часами педантично клеить самолетики из конструктора, а учитель столярного дела говорил, что из Билли, если тот захочет, выйдет замечательный плотник. Это он говорил до того, как Билли просверлил дырки во всех верстаках и распилил надвое учительский стол.

Вернуть же Билли на путь истинный нынче под силу только чудотворцу. Реджи стеснялась, когда брат расхаживал по захламленному дому мисс Макдональд и водил пальцами по пыльным книгам — можно подумать, понимает толк в чистоте, хотя вот уж кто не понимает, так это Билли. Реджи не понравилось, как лукаво он озирался. Плавали — знаем: в детстве Билли с таким лицом планировал очередное озорство; теперь он вырос, и эта гримаса означала, что быть беде.

А вдруг в один прекрасный день Билли заявится к доктору Траппер, предложит подвезти Реджи, а той придется знакомить его с доктором Т.? Она прямо видела, как просияют его мелкие хоречьи черты при виде роскоши дома Трапперов. А то и хуже: как он просияет при виде доктора Траппер. Реджи решила, что отречется от него. (Он мне не брат. Я вообще не знаю, кто это.) «Плоть и кровь», — раздался в голове мамулин голос. Да только эта плоть уже сгнила.

— Ты что тут делаешь, Билли?

— Так, всякое разное, — пожал плечами он. (Вот вам Билли: всякое разное, ничего особенного.) — В свободной стране живем. Я вроде проверял — на юго-запад Эдинбурга пока пускают без паспорта.

— Я тебе не верю, Билли.

— Да как угодно.

— Quidquid.[52] — (Ха.)

— Чего?

Когда подъехал автобус, Билли нарочито помог ей войти, точно лакей, что помогает принцессе взойти в экипаж, приподнял воображаемую шляпу, сказал:

— Пока-пока, увидимся, погодь чутка, — и зашагал по улице.

Слышишь? Во мраке лают собаки, нищие в город вошли.[53]

На Ужасный мост взойдешь [54]

В конце концов Джексон втиснулся в припозднившийся и под завязку набитый скотовоз, который прикидывался пассажирским поездом и от переутомления жужжал и гудел. В вагоне-ресторане не было горячей воды, отопления тоже не случилось, и у некоторых пассажиров был такой вид, словно они вот-вот помрут от переохлаждения. Проходы забаррикадированы сумками и чемоданами — шагая по вагонам, изображаешь барьерный бег в замедленной съемке. Полоса препятствий, впрочем, не воспрепятствовала нескольким детишкам, одичавшим от избытка сахара и скуки, с воплями носиться по проходу. Этот поезд будто возвращался с войны, и отнюдь не победоносной. Была даже парочка измученных рядовых в пустынном камуфляже — сидели в тамбуре на рюкзаках. Один в один Джексон из другой жизни.