Жажда приключений

Я не верю собственным ушам. За эти перенасыщенные дни, ставшие целой жизнью… Совсем вылетело из головы, но она помнила… Принцип, от которого ей ни за что и никогда не убежать, напоминал ей о конце медовой жизни. Он все время напоминал, постоянно подгонял ее жить быстрее, быстрее впитывать саму жизнь, ее цветение и буйство, ее плодородие и дары… Она знала, что никуда не денется от принципа, что он управляет ей, а она подчиняется ему. Знала, что без него она совсем пропадет, буквально растворится на белом свете, как снег на солнце…

– Утром или вечером? – Еще с какой-то умирающей надеждой бросаюсь я.

– Утром.

Я в полнейшей растерянности, еще несколько часов назад я не задумывался о подкрадывающемся конце жизни – именно жизни! Все то, что до нее, жизнью-то сложно назвать – мертвые пустоши, работа, одиночество, редкие встречи с друзьями, длительная безэмоциональность…

– Не может быть, правда? – Читает незатейливые мысли она.

– Верить отказываюсь.

– М-да, вот так вот, – тупит взгляд в земле она. Ее волосы отражают бледную луну. – А теперь, – тихо прерывает задумчивость она, – давай-ка просто ляжем. Без лишних тревог. Просто окунемся в сон с надеждой, что мы приснимся друг другу.

– Буду думать о тебе, засыпая.

Мы забираемся в машину и закрываемся. Буквально на чуть-чуть я опускаю стекло, чтобы создать хоть какое-нибудь проветривание, и потом удобнее укладываемся. Нос к носу. В моих руках ее хрупкое тело, я чувствую ее горячее дыхание и боюсь пустить слезу, чтобы собственным горем не напомнить ей…

– Спокойной ночи.

– Доброй ночи.

Голос сквозь сон:

– Сколько?

В плечо меня нетерпеливо толкают – я открываю глаза: Арину все еще удерживает сон, но она уже готова ринуться в бой.

– Сколько времени? Мы проспали?

Солнце заливает салон. Не настолько ярко, как было еще несколько месяцев назад, но и эти лучи в силах разбудить. Будильник я заводил на семь. Я беру телефон и перед тем, как разблокировать экран, меня вдруг неприятно пронзает извечно пугающая мысль: а что, если мы взаправду проспали?

– Еще и семи нет. Можно спать еще полчаса.

– Давай встанем. Так мало осталось…

И правда. Еще чуть-чуть, и как будто разрушится мир… В самом деле, мир, который мы старательно и в спешке свивали из чего попало, но не из самого худшего, несколько дней подряд, уже через пару часов канет в небытие, оставив после себя безжизненные руины. Я вспоминаю о билетах, о которых она говорила вчера, и меня тут же пробивает озноб. После нашей разлуки не останется ничего: ни фотографий, ни всяких безделушек на память, ни номеров друг друга, только хрупкие воспоминания о нескольких днях, которых так будет недоставать…

– Надо умыться и позавтракать. Давай скорее.

Мы наспех приводим в порядок машину. От ночного костра только черный прах, мелкие угли да камни, сложенные в неровный круг. Море спокойное как никогда. От дымки, опущенной на водную гладь, не видать черт города. Лучше бы, вдруг думаю я, этот город сквозь землю провалился бы…

Уже в Петербурге мы по несколько минут стоим на светофорах, и от необходимости торопиться у меня взмокают руки. Я чувствую, как, нервничая, Арина покусывает губы и незаметно потирает пальцы, и оттого сам только больше волнуюсь… Лишь бы не опоздать…

Мы добрались до моего дома где-то минут за сорок. У меня наспех умылись и потом опять сели в машину, чтобы доехать до кафе, а потом до гостиницы.

Все это время молчали. Я не знаю, о чем говорить, как будто все темы мира иссякли, как будто мы уже разлучились, и заменили нас бесчувственные тени, способные только лишь воспроизводить, как кассеты с пленкой, записанное…

– Куда мы едем? – Наконец неуверенно и трусливо разрезает молчание она.

– Ближе к гостинице. Тут недалеко есть одно кафе. Там позавтракаем.

– Надо торопиться.

Я останавливаю машину на углу проспекта Луначарского. Мы выскакиваем из машины и спешим в кафе, где держится утренний запах свежей выпечки, отчего усиливается соблазн понабирать всего побольше. Заказываем кофе и круассаны. Арина настаивает взять все с собой, а мне так хочется задержаться с ней хотя бы в кафе… Я по пути к машине выпиваю, обжигая губы, десна и язык, треть кофе, оставшуюся планирую распить за рулем. Выпечку оставляю на заднем сиденье – не до нее. Арина завтракает по пути.

– Но ты ведь говорила про три дня, – вдруг осеняет меня на очередной остановке в ожидании зеленого. Вдруг она все напутала? Перепутала двадцать седьмое число с двадцать восьмым, перепутали среду с четвергом…

– Первый день я потратила… Мы встретились вечером второго дня. Вчера был третий, а сегодня пора. Сейчас мне надо успеть сдать номер до девяти, а потом… А потом прямиком в аэропорт. А потом пересадки и окольные пути. А потом… А потом привычная жизнь.

Я паркую машину недалеко от гостиницы. В почти что половину девятого улицы оживлены. Мы поднимаемся в номер, как-то машинально, словно ведут нас, поторапливая, под руку, а не сами мы идем. Я ничего не соображаю – мысли разлетаются во все стороны, как бильярдные шары.

– Нам надо успеть, – затвердила она как только захлопнулась дверь, – надо успеть.