Жаркий поцелуй

— И ты никогда не видела этого демона раньше? — спросил Эббот. Он сидел рядом со мной на диване, поглаживая бороду, — похоже, мой рассказ не убедил его.

Я решила подкинуть им немного правды. Той, что не навредит.

— Этот демон выглядел очень необычно.

— Что значит, «необычно»? — нахмурился Зейн.

— Он чем-то походил на Стражей. — Я очень надеялась, что в холодильнике есть хоть капля апельсинового сока.

— Верховный демон, — заметил Зейн, глядя на отца.

— Так что, может, я и видела его раньше, но в другом обличье.

Эббот пристально смотрел на меня несколько долгих мгновений.

— Поднимайся к себе и отдохни. Я пришлю к тебе Жасмин. Пусть приглядит за тобой и убедится, что все хорошо.

На меня нахлынуло невероятное облегчение, хоть я и знала, что это далеко не конец разговора. Но пока я была свободна.

— Простите за все беспокойство, что я…

— Перестань извиняться, — оборвал меня Зейн, его глаза снова пылали синевой. — Ты ни в чем не виновата.

Эббот мягко сжал мое плечо ладонью. Он не из тех, кто любит обниматься, так что в его случае этот жест можно посчитать за объятие. От накативших эмоций в горле встал ком. Я чувствовала вину, злость и предательство. Я лгала, но и Эббот тоже лгал. Я скользила взглядом по его уставшему красивому лицу, спрашивая себя: а был ли он хоть когда-нибудь честен со мной?

И какой выгоды добивался, оставляя в живых дитя Лилит?

— Прости, что мы впустили Петра в наш дом, — произнес Эббот, когда я встала. Его взгляд ожесточился. — Этот дом был надежным убежищем, а он проделал брешь в его безопасности.

— И его клан, — добавил Зейн хриплым от ярости голосом. — Как удачно они сбежали — сразу же, как узнали, что Лейла жива.

— Да. — Эббот тоже поднялся. — Мы обязательно во всем разберемся.

Я кивнула и уже повернулась, чтобы уйти. Сомневаюсь, что Илья или кто-то из его клана пострадает из-за того, что пытался избавиться от меня. А я совершенно уверена, что, как бы сильно Петр меня ни презирал, он не пошел бы на мое убийство без поддержки отца.

— Лейла, — позвал Эббот, и я остановилась у двери. — Еще один вопрос.

У меня все внутри опустилось.

— Да?

Эббот натянуто улыбнулся.

— Где ты взяла одежду, которая на тебе сейчас?

* * *

Несколько часов спустя желудок все еще скручивало. Меня мутило и от недомогания, которое наступало после поглощения души, и от осознания того, как я лоханулась. Я старалась не отходить далеко от ванной.

Одежда, чтоб ей пусто было, — как я могла о ней забыть? Как Рот мог упустить такое? Огромные спортивные штаны и футболка с какими-то хэйр-металлистами 1980-х годов явно не могли принадлежать мне.

И что же я выдала Эбботу? Что это моя бывшая спортивная одежда, которую я таскаю в своем рюкзаке! Что за чушь я сморозила? Что мужской одежде делать в моем школьном рюкзаке и почему я тогда переоделась, а сам рюкзак оставила в домике на дереве?

Мне хотелось дать себе хорошего пинка.

Эббот сделал вид, что принял весь этот бред, списав его на эмоциональное потрясение, но я совершенно точно знала, что он мне не поверил, — об этом говорили его улыбка и многозначительный взгляд. И потом он далеко не глуп. Так почему он тогда меня отпустил? Ждать, когда он выведет меня на чистую воду, еще страшнее.

Через десять минут, вцепившись в край унитаза, я снова опустошала желудок, избавляясь от всего, что Жасмин удалось в меня впихнуть после того, как она меня осмотрела.

— Боже, — выдохнула я после еще одного спазма. От рвотных позывов на глаза выступили слезы.

Затем к горлу поднялась душа.

Раздирая его, вцепившись невидимыми крючьями, она отказывалась выходить наружу. Желудок сжался, и я согнулась пополам. Наконец изо рта вышел белый дымок. Когда последний клочок души Петра оставил меня, тело сотрясла крупная дрожь, и я рухнула на пол.

Душа Петра — печальная и искореженная — парила в воздухе надо мной. Она вихрилась, как потемневшее облако перед штормом. Я видела сквозь нее сложенные аккуратной стопочкой желтые полотенца и маленькие полочки, на которых я держала свою косметику. От одного лишь присутствия души стены покрылись темным налетом.

— Прости, — сипло прошептала я, подтянув колени к груди. Как бы сильно я ни ненавидела Петра, такой участи я ему не желала. То, во что я превратила его, поглотив душу, было кошмаром: без души у него нет ни единого шанса найти покой на Небесах. Люди, лишенные души, становятся призраками. Что становится со Стражами, я не знаю.

Вся в поту, я спустила воду в туалете и поднялась на слабых ногах. Согнувшись, включила душ. Пар, заполнивший ванную, развеял черное облако души. Она испарилась, словно ее никогда и не было. Я разделась и приняла второй душ за день. Опустив взгляд, я уставилась на кольцо. Я все еще хотела избавиться от него — выбросить или спрятать.

Я попыталась стащить кольцо мокрыми пальцами. Оно даже не сдвинулось. Мне не удалось снять его, ни покрутив, ни подержав под горячей струей воды. Ничто не помогло стянуть кольцо с пальца. Это было ужасно странно, так как оно не врезалось в палец. Я могла вертеть его, но снять не могла.