Жаркий декабрь

– Нет, что вы, он вообще страдал нервными расстройствами, – честно признался Райх. – У генерала в деле записано, что у него имеется склонность к самоубийству. Ну а после того, как по его 38-му корпусу прошелся паровой каток русской ударной армии, он не выдержал и пустил пулю в висок.

Модель достал свой пистолет, усмехнувшись тому, как его противники напряглись и потянулись к оружию, и задумчиво покрутил «вальтер» в руках.

– Не думал я, что придется воспользоваться им, а тем более вот так, – тихо пробормотал он себе под нос. – Пожалуй, стрелять себе в голову, как фон Хаппиус, не стоит, лучше в сердце. И не здесь, а то все документы запачкаю.

– Не спешите, господин генерал, мы вас не торопим. – Лютце, когда хотел, был сама любезность. – Вы можете закончить свои дела, а мы подождем.

Даже не дождавшись, пока генерал выйдет, контрразведчик вызвал Шилля и без лишних обиняков пояснил ситуацию.

– Господин полковник, завтра вы получите звание генерал-майора. А если ваш корпус продержится месяц, то вы станете генерал-лейтенантом.

Шилль слегка кивнул в ответ, он уже был в курсе.

– По распоряжению генерала Кюхлера, – продолжал Лютце, – все подразделения, находящиеся в вашем секторе, передаются под ваше командование, а вы должны любой ценой прекратить отход войск.

– Не беспокойтесь, майор, я умру, но не отступлю, и тем более не сдамся врагу.

Вызвав подчиненных, полковник немедля принялся раздавать указания:

– Подготовить новые рубежи обороны силами 21-го инженерного батальона, местного населения и особых полевых подразделений[15]. Для последних выделить конвойные части. К месту вероятного наступления противника направить 540-й испытательный батальон[16]. Из уставного персонала батальона создать хорошо вооруженные наряды полиции, которым поставить задачу любыми средствами предотвратить попытки испытуемых скрыться с передовой.

Приказы, распоряжения и предложения сыпались один за другим, и штабные офицеры, почувствовав уверенное командование, значительно прибодрились. Теперь уже никто отступать не собирался.

– Полевую дивизию люфтваффе подчиняю своему командованию, – продолжал Шилль. – Техническому персоналу и обслуге аэродромов все равно делать нечего, так что используем их в качестве пехоты. Позади ненадежных частей для устойчивости, в смысле для поддержания боевого духа, поставить эсэсовцев. Капитан Райх, внимание, это вас касается. Органам гестапо необходимо усилить наблюдение за солдатами и офицерами.

Пока весь штаб суетился, генерал Модель, которому дела этого мира вдруг стали глубоко безразличны, вышел на улицу и побрел, глядя себе под ноги. Он даже не подумал накинуть шинель или надеть шубу. Напоследок генералу пусть немного, но повезло. Едва он вышел из ворот, как в воздухе, будто по заказу, послышалось гудение самолета. Какой-то отчаянный до безумия русский вывел свой штурмовик на разведку или свободную охоту. Пулеметная очередь, разорвавшая тишину, совпала с тихим выстрелом малокалиберного пистолета. Теперь все подтвердят, что Модель не пустил себе пулю в сердце, а погиб на боевом посту от вражеского огня.

* * *

С успехом выполнив свою миссию, Лютце преисполнился гордости. Все-таки Леман не зря выбрал именно его, такого исполнительного и ответственного. Конечно, жаль опытного генерала, но приказы фюрера нужно выполнять. Сказано держаться до весны, значит, надо стоять в обороне до последнего солдата. Да, стоит признать, Ленинград оказался тяжелым уроком для вермахта. Но этот урок усвоен, и больше ошибку не повторят. А пока требуется тянуть время, изматывая противника. И как все-таки, оказывается, приятно вершить судьбы генералов и целых армий.

Впрочем, будучи человеком практичным, Лютце недолго витал в облаках и быстро вернулся к делам обыденным. В первую очередь он попытался связаться со штабом авиаполка, узнать, когда следующий рейс. Удалось это далеко не сразу. Вопреки обыкновению, связь была даже хуже, чем отвратительная. В трубке что-то гудело и шумело, как будто телефон на другом конце линии был установлен прямо на самолете. В ней слышались разные голоса, перебранка и ругань. Когда же до дежурного по аэродрому все-таки удалось дозвониться, он ничем порадовать не смог – ужасная погода не позволяла принимать самолеты. Один борт все-таки попытался сесть, но разбился прямо на краю поля. Может быть, через несколько дней и распогодится, но сегодня вблизи аэродрома заметили лыжников, а значит, русские скоро пришлют бомбардировщики. Придется опять все переносить на новое место.

Итак, воздушный мост практически рухнул, но Лютце это не удивило. Именно на этот случай он и прихватил с собой пусть небольшой, но зато отборный отряд, с которым можно попытаться перейти линию фронта. На каком участке лучше переходить к своим, Лютце узнал в штабе заблаговременно, и потому, не медля ни минуты, приказал собираться.