Жаркий декабрь

Когда порыв ветра дунул в нашу сторону, я резко выдохнул и закрыл нос рукавицей, пытаясь спастись от страшного запаха, однако любопытство взяло свое, и, попросив водителя притормозить, я попробовал понять, что тут произошло. Груда потемневших бинтов на задворках ясно говорила о том, что здесь располагался госпиталь. Не успев вывезти его пациентов, немцы решили не оставлять их врагу и подожгли здание. Фрицы думали, что с ними поступят так же, как они обычно поступали с нашими ранеными. Ну что же, урок для фашистов на будущее – нельзя судить о других по себе.

Дальше Куремяэ мы сегодня уже не поедем. Передовые части расположились на ночь километрах в пяти отсюда, в Иллука, а нашему 215-му полку приказано занимать оборону здесь. Вскоре подтянулись остальные батальоны, вслед за ними в поселок въехали артиллеристы и все тыловые части дивизии, вплоть до походной типографии. Видно, комфронта настроен весьма оптимистично, раз так поспешил подтянуть тылы.

Зимний день короток, и уже смеркалось, когда комбат определил места для создания ротных опорных пунктов. Осмотрев позиции на окраине села, я в целом остался доволен – кое-какие работы до нас здесь уже велись. Немцы явно готовили населенный пункт к круговой обороне и отрыли ровной цепочкой стрелковые ячейки, кое-где уже соединенные траншеей, впрочем, довольно мелкой. Значит, основательно зарыться в землю фрицам помешали. Ну, вот и славно. Бойцам не придется всю ночь мерзлую землю долбить.

Осматривая окрестности, я разглядывал дома, определяя наиболее крепкие, пригодные к обороне. Каменных строений в селе было немного, если не считать величественный пятиглавый собор и первый этаж монастыря, но вдруг я заметил древние крепостные башенки, приземистые и крепкие на вид. Увы, стоило подойти поближе, как «башни» оказались своеобразными поленницами. Для обороны они явно не годились.

Перед закатом небо нахмурилось, и почти сразу повалил снег. Спать в такую ночь ни мне, ни взводным почти не пришлось, да и комбат постоянно носился туда-сюда, проверяя готовность к обороне. Мы очень боялись, что в такую метель немцы смогут незаметно подползти поближе, забросать гранатами часовых и ворваться в село. По крайней мере, именно так мы бы и поступили на их месте. Но вот снегопад уже закончился, а вокруг все по-прежнему тихо. Да, противник уже не тот, что в начале войны. Выходит, зря я мучил себя и сержантов.

Правда, пока я бдел ночью, проверяя посты, мне пришла в голову великолепная идея. Когда я учился в вузе, то к технологии обработки металлов относился как ненужному предмету, полагая, что работать на заводе мне все равно не придется. В общем-то, так оно и было, и тщательно вызубренные лекции за два десятилетия благополучно выветрились из памяти. Однако в эту морозную ночь мысли о горячей печке, у которой я мечтал согреться, незаметно перекинулись на тугоплавкие металлы, и меня вдруг осенило. Ведь вольфрам, вернее его карбид, входит в состав победита, который, судя по названию, придумали только после войны. А ведь я даже точно вспомнил состав сплава – десять процентов кобальта и девяносто карбида вольфрама. Это сколько ж теперь миллионов трудочасов можно сэкономить с победитовыми резцами! Вот только вопрос, умеют ли в нашей стране создавать вольфрамовые сплавы и, кстати, как их изготавливать? У кого бы спросить? Так вроде Леонов в ФЗУ учился.

– Алексей, дело есть, – отозвал его в сторонку заговорщицким шепотом я. – Какие у нас в промышленности используются вольфрамовые сплавы?

Не выказав удивления, все-таки сколько мы с ним в Москве по заводам ездили и внедряли различные «системы Леонова», гэбэшник ответил не задумываясь:

– К примеру, победит. Он изготавливается из порошка какого-нибудь тугоплавкого карбида и кобальта или никеля для связки.

– Э, кхм, кхэ, – не нашелся я сразу, что сказать, – а когда его изобрели?

– Год не скажу, – задумался Леонов, – но во время первой пятилетки он уже точно использовался.

– А, понятно, – разочарованно протянул я. – Просто хотел уточнить.

Между тем суровый арктический ветер нес похолодание, да еще какое. Температура упала далеко за минус двадцать, что, учитывая скорость ветра, было равнозначно сорока градусам мороза. Это очень плохо, ведь вряд ли батальону снова удастся обустроиться в натопленных избах. А немцы сегодня просто не успели в себя прийти, и второй раз подобный подарок они нам не преподнесут. Впредь теплые дома нам придется занимать с боем.