Жаркий декабрь

Но все-таки, несмотря на неуставную форму одежды, вид у автоматчиков был грозный. Начальника гестапо армии они пропустили без разговоров, а майора притормозили, недвусмысленно уперев стволы прямо в живот. Тщательно проверив документы Лютце, они все же разрешили ему пройти в штаб вместе с капитаном Райхом, но сопровождающих не пустили, вынудив остаться на морозе.

Чистенькое обмундирование отряда контрразведчиков, добротные полушубки, меховые жилеты, белые валенки, и наконец, откормленные физиономии, лучащиеся довольством, резко дисгармонировали с солдатами местного гарнизона. Неудивительно, что как только офицеры зашли в дом, на них тут же посыпались упреки.

– Чего вы не на фронте, – процедил сквозь зубы часовой, стоявший в перекошенной полосатой будке, едва майор скрылся в избе.

– Сам-то ты, я погляжу, в окопах сидишь, – осадил его Кнапп. – Постоял на посту, и сразу в избу греться, а мы только и делаем, что по лесам лазаем, а отдыхаем лишь в госпиталях. Если хочешь, поменяемся. – Меняться солдат не захотел, предпочитая спокойное место, но, несколько смягчившись, даже милостиво принял от Кнаппа сигарету в знак примирения.

* * *

Обстановка в штабе корпуса была деловой и можно даже сказать будничной. Спокойно, без суеты и паники сотрудники оперативного отдела раскладывали стопками документы – что сжечь, а что оставить. Самое ценное и журналы боевых действий, которые предполагалось вывезти самолетом, положили отдельно. Рядом с передатчиками и шифровальными машинками уже наготовили на всякий случай топоры, а по углам стояли канистры с бензином. Стало понятно, что груды сухих веток, лежащие во дворе, приготовили не только для маскировки, а скорее для уничтожения лишнего боевого имущества.

Через полчаса генерал Модель, недавно назначенный командующим корпусом, освободился и принял своих «дорогих гостей». Выгнав всех его адъютантов, начальник гестапо грозно приказал, чтобы их ни в коем случае не беспокоили, и прикрыл дверь.

Дождавшись сдержанного предложения присесть, Лютце с хозяйским видом небрежно развалился в кресле, разве что не водрузил ноги на стол. Гестаповец же наклонился над столешницей, порылся немного, достал красную папку и с торжествующим видом раскрыл.

– Что тут у нас, – делано удивился Райх, – ага, вот: «…С собой брать только машины, перевозящие вооружение, и полевые кухни. Все остальные машины и гужевые повозки оставить. Они подлежат обязательному уничтожению. Водителей направить на фронт в качестве пехотинцев…» Что-то не похоже на переразвертывание для обороны, господин генерал, вы не находите? Скорее смахивает на спешную эвакуацию. Вы же получили недвусмысленные указания удерживать все, что только можно удержать, не так ли? – вопрос был риторическим. – Да вот же как раз приказ Гитлера: «В обороне сражаться за каждую пядь земли и до последних сил. Лишь таким образом мы сможем нанести противнику тяжелые потери, ослабить его моральный дух и добиться полного превосходства немецких солдат. Никто не имеет права отходить назад с занимаемых позиций, и всякий, кто отдаст подобный приказ, подлежит самому суровому наказанию». А вы, господин генерал, видимо запланировали не только отход, но и потерю всего тяжелого вооружения.

– У нас не хватает личного состава не только для обороны всей линии соприкосновения с противником, но даже для удержания ключевых позиций, – резко возразил Модель. – Часть тылов армии отрезана. Коммуникации нарушены. Наземные пути снабжения заблокированы, транспортные самолеты прилетают редко, а того, что сбрасывают на парашютах или на грузовых планерах, совершенно недостаточно. Да к тому же многие контейнеры не удается разыскать по той причине, что летчики бросают их куда попало. Причем, несмотря на все наши просьбы, люфтваффе продолжает использовать белые парашюты, а не красные. – Переведя дыхание, командующий корпуса продолжил перечислять свои аргументы. – Далее, потери лошадей вследствие недостатка фуража и воздействия противника, нехватка горючего для машин и ужасные местные дороги, занесенные снегом, осложняют питание войск. Солдат негде размещать, и они несут потери из-за погодных условий, а ведь суровая русская зима только начинается. В такой ситуации мы не можем оборудовать долговременные оборонительные позиции. Боеспособность войск упала из-за постоянных неудач на фронте, больших потерь, непогоды и жутких бытовых условий. К тому же условия местности и плохие дороги не позволяют осуществлять быстрое развертывание и своевременно блокировать вражеские прорывы. Поэтому у нас нет другого выхода, кроме отступления, иначе не избежать тяжелых потерь.

Начальник гестапо выслушал пояснения генерала с непроницаемым выражением лица, но, в конце концов, не выдержал и взорвался. – Вы что, полагаете, что умнее Гитлера? Вам же известно, что разрешается только отход на отдельных участках, а общее отступление категорически запрещено.