Жара, духота и жадность

Надо заметить, Клинг не привык к тому, чтобы ему говорили, что он не муж Гасси, хотя иногда он и сам сомневался на этот счет. Он сказал, вернее, начал говорить, что они с ней женаты уже… — но девица перебила и сказала:

— Да я ее все время вижу!

Пожала плечами и дохлебала свой мартини. Она была достаточно пьяна, чтобы упустить из виду тот факт, что Клинг — коп, а эта порода (особенно та ее разновидность, которая именуется детективами) умеет докапываться до сути дела, и слишком пьяна, чтобы сообразить, что не стоило добавлять «с разными мужиками». Что в сочетании с предыдущим заявлением, если не обращать внимания на короткую паузу, вызванную необходимостью допить коктейль, составляло фразу «Я ее все время вижу с разными мужиками».

Клинг, разумеется, знал, что Огаста бывает на многих вечеринках без него, и предполагал, что она на этих вечеринках разговаривает с разными людьми, и некоторые из этих людей, разумеется, мужчины. Но слова блондиночки подразумевали явно нечто большее, чем простую светскую болтовню. Клинг как раз собирался спросить, что она имеет в виду, когда к ним подошел официант в черных брюках и белом пиджаке, видимо, с другого конца террасы заметивший, что дама нуждается в новой порции. Блондиночка ловко взяла полный бокал мартини с подноса, протянутого официантом, отхлебнула сразу полбокала и, нанося последний удар, сказала:

— Особенно с одним.

На этот раз Клинг успел вставить:

— Что вы имеете в виду?

— То есть? — спросила блондиночка, подмигивая ему.

— Расскажите, — попросил Клинг. Сердце у него бешено колотилось.

— Да спроси у самой Огасты, ты ведь ею так интересуешься! — сказала блондиночка.

— Вы… ты хочешь сказать, что она с кем-то встречается?

— Да какая разница? Слушай, пошли со мной, а? Фейерверки эти надоели до смерти. Пошли, найдем местечко, где можно уединиться…

— Нет, расскажи мне об Огасте.

— Ой, да ну ее на… эту Огасту! — сказала блондиночка, вытащила ноги из-под задницы и, пошатываясь, поднялась.

— И тебя туда же! — добавила она, тряхнула головой и, спотыкаясь, ушла в дом через широкую стеклянную дверь, выходящую на террасу.

В последний раз, когда он ее видел в ту ночь, блондиночка спала, свернувшись клубочком, на кровати в хозяйской спальне. Блузка ее была расстегнута до пояса, обе груди с сосками-вишенками бесстыдно обнажены. Клинг испытывал большое искушение разбудить ее и расспросить про того «одного мужика», но в этот момент в спальню вошел хозяин, выразительно прокашлялся, и Клинг побоялся, что его заподозрят в изнасиловании или, по крайней мере, попытке сексуального принуждения. Но назавтра, прежде чем уехать (Гасси таки осталась, как и грозилась), Клинг потихоньку порасспрашивал людей и узнал, что блондиночку зовут Моника Торп. В понедельник утром он позвонил в агентство Катлера, представился как муж Огасты, сказал, что они хотят пригласить Монику на маленький семейный прием, и получил ее телефон, которого не было в справочниках. Когда Клинг позвонил Монике домой, Моника сказала, что она его не знает и не помнит, чтобы говорила что-то насчет Огасты. И вообще, Огаста — совершенно замечательный человек, и они с ней лучшие подруги. Клинг не успел вставить ни слова — она тут же бросила трубку. Он тут же перезвонил.

— Слушай, мужик, отвянь, а? — сказала Моника. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

И снова бросила трубку.

— Вот так вот, — закончил Клинг.

— И все? — спросил Карелла. — Ты хочешь сказать, что…

— Я тебе рассказал все, что произошло.

— Да ничего не произошло! — сказал Карелла. — Какая-то дуреха ужралась в дым и навешала тебе лапши на уши, а ты…

— Она говорила, что все время видит Огасту. С мужиками, Стив! С разными мужиками! Особенно с одним, Стив!

— Ага. И ты ей поверил, да?

— Я уже не знаю, чему верить!

— Ас Огастой ты об этом говорил?

— Нет.

— А почему?

— А что мне делать? Взять и спросить, нет ли у нее любовника? А если она ответит, что есть? И что тогда? Это жопа, Стив…

— Если бы я оказался в такой ситуации, я бы тут же спросил у Тедди…

— А что, если бы она сказала, что это правда?

— Мы бы с этим разобрались.

— Ну да, конечно.

— Именно так.

Клинг помолчал. На лице его блестели бисеринки пота. Казалось, он вот-вот расплачется. Он достал из заднего кармана носовой платок и промокнул лоб. Втянул воздух сквозь зубы и наконец спросил:

— Стив… а у вас с Тедди по-прежнему все в порядке?

— Да.

— Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду.

— Я имею в виду в постели.

— И в постели тоже. И во всем прочем.

— Потому что… я… я, наверно, не поверил бы ни единому слову из того, что наплела та девица, если бы я… если бы я и раньше не почувствовал неладное. Понимаешь, Стив, в последнее время… наверно, с июня… мы… понимаешь, раньше нас буквально тянуло друг к другу. Я приходил с работы, и она сразу на меня набрасывалась. А в последнее время… — Он потряс головой и умолк.

Карелла ничего не сказал. Он смотрел вперед, на дорогу. Погудел пешеходу, который собирался перейти дорогу на красный свет. Клинг снова потряс головой, достал платок и еще раз промокнул лоб.