Жалость унижает ментов и бандитов

Инспектор по делам несовершеннолетних лежала поперек тротуара ногами к цементному бордюру. Асфальт вокруг был весь в крови.

«Господи! Ведь предупреждали!»

Кроме нескольких розыскников на месте происшествия никого не оказалось. И никого из начальства. Нельзя оставить делегатов!..

— «Скорую помощь». Быстро!

Кто-то тут же метнулся к автомату — звонить.

Взлохмаченный, с сумасшедшими глазами мужик выскочил из багажного двора, бросился к постовому.

— Я их видел! Двое. Один в милицейской форме! Оба с инкассаторскими мешками. Побежали в ту сторону! — он показал вдоль здания.

Качан крикнул кому-то:

— Запиши свидетеля!

Постовой и за ним младший инспектор Карпец — удачливый, тот, что везде поспевал — бегом рванули к Дубининской.

Сбоку, по панели, лавируя между тележками носильщиков неожиданно вырвался патрульный «жигуль» ГАИ. Бакланов открыл дверцу.

— Едем…

— Цуканов, Надя… — Игумнов взял самых опытных. Крикнул Качану. Остаешься за меня.

— Секунду… — Качан хотел предупредить. Получилось бессвязное. — На меня наехали. Козлов из КГБ. Пасут…

— Потом! Сейчас посылай опергруппу на Башиловку… Это Волок. Он может вернуться к себе.

Появившееся откуда-то чужое начальство высокого ранга в штатском раздвинуло безучастную цепочку Управления Охраны КГБ, сразу положило глаз на патрульную машину ГАИ:

— Старший лейтенант… Минуту!

Но Бакланов с розыскниками уже газанул через двор.

У угла прирельсового почтамта, рядом с церковью, отданной под цинкографию, их ждало перепутье.

— Здесь тормози! — крикнул Игумнов.

Машина замерла.

Все, кроме Бакланова, выскочили, заметались по тротуару. Прохожие, ожидающие трамвая на остановке, киоскеры… Никто из них не видел милиционера с мешком.

— Я только появился…

— Сейчас милиции на каждом шагу!

Пьяненькая продавщица рядом с пустой тарой и настольными весами вспомнила:

— Вроде проехала машина… От вокзала… — Милиционера она не видела.

— Давно?

— Да только уехала! Легковая…

— Какой марки?

— Я не разбираюсь… — Она махнула рукой. — Вроде «жигуль». Зеленоватый!

— Это не Волокова, — крикнул Цуканов.

— Садись!

Игумнов первый бросился к машине.

— Зеленоватый «жигуль». Это комитетского охранника со Старой площади! Он вез в нем Ксению и ее подругу к Волокову и потом на Столешников…

— Сейчас налево, направо?

— Переулками… Главное — не стоять…

«„Если преследуешь — еще есть шанс догнать, кто ждет — тот уж точно никого никогда не поймает“ — основной постулат милицейского катехезиса…»

Мостовая впереди оказалась разрытой: трубы, гора глины, шаткие деревянные мостки для пешеходов…

— Черт… — Бакланов повернул назад.

— Тихо!

По рации уже передавали первую ориентровку о нападении на инкассаторов.

«… Трое убитых и тяжелораненный. Похищена денежная выручка… Ведется преследование…»

— Это Качан!..

ГОЛИЦЫН, ВОЛОКОВ, СУБАНЕЕВ

Переулки, которыми уходили зеленоватые «жигули», были исконно замоскворецие: «Зацепа», «Щипок», «Строчановские»…

Изуродованные типовыми «хрущебами», из малонаселенных, патриархальных они превратились в ничем не примечательные, безликие, без родства и истории.

Голицын следил, как Субанеев ведет машину.

Комитетчик явно нервничал.

«Стоять на воротах в ЦК проще и безопаснее! Как не верти»!

Виталька как-то показал место своего поста по другую сторону высокой ограды на Старой площади. Ограниченный двумя стояками пролет против памятника Героям Плевны.

«Никто не подойдет. Не сунется. А сунется — там полно еще субанеевых. И все вооружены и мастера по стрельбе…»

Проезжающие водители старались не особо глазеть в ту сторону. А по тротуару рядом люди вообще не ходили.

— Все тихо как будто…

Голицын, ничего не сказал Субанееву о том, сколько трупов за ними позади, в инкассаторской машине. Иначе Виталька мог бы раскиснуть окончательно.

Тем не менее комитетчик был явно растерян:

— Менты, наверное, уже бросились в погоню…

— Было бы на чем! Транспорт в таких случаях расписан за делегатами. За их вещами!

— Смотри! — Волоков улыбнулся. Ткнул в стекло. — Вот кому может сегодня не поздоровиться!

Мимо проскочил «москвич», у заднего стекла мелькнула милицейская фуражка.

— От врача сквозит…

Поблизости располагалась Вторая поликлиника МВД.

Сотни ментов прогревали тут простуженные на постах уши, носы, сдавали кровь и мочу, открывали и закрывали больничные листы…

— Давай еще по глотку, — предложил Волоков.

— Узнаю работника Управления культуры!

Голицын привычно над ним подтрунивал.

Он не мог без смеха видеть выписанное Волокову удостоверение — «Инспектор по музеям и выставкам…»

— Исскуствовед! Знаток деревянного зодчества, блин…

В семье, где он сам вырос, — преподавателя одной из московских военных академий и завуча спецшколы — Волока подняли бы на смех.

— Самое большее, ты тянешь на мастера производствннного обучения ПТУ, Волок…

Волоков обижался:

— А кто ты? Недоучка-курсант Высшего политического училища. Комиссар… А я, не забывай: закончил заочно Академию Министерства внутренних дел СССР!

— Знаем вас: перед сессией собирали деньги для экзаменаторов! Ладно. Шучу, шучу!

Волоков был друг верный.

На следствии и, когда его судили, стоял насмерть.