Жадный, плохой, злой

Никак не мог я сообразить, для чего Ирише понадобился огрызок жести, который в конечном итоге оказался у нее в руках. Отчекрыжив кусок банки, она приплюснула его ногой и задумчиво повертела в руках. Внутренняя сторона заготовки тускло поблескивала в лучах солнца, проникавших в комнату, и примагничивала мой взгляд.

– Что мастеришь, юный техник? – спросил я как можно более беззаботным тоном. – Пропуск в кружок «Умелые руки»?.. Медаль трудовой славы?..

– Скоро узнаешь, – пообещала Ириша. – Очень скоро. Раньше, чем тебе хотелось бы.

От ее замогильной интонации мое любопытство как рукой сняло. Безобидная жестянка внушала мне нехорошее предчувствие.

Положив свою загадочную поделку на пол, Ириша взяла ножницы в кулак и продырявила ее одним точным ударом.

Я понял, что возникла срочная необходимость в налаживании контакта со вчерашней противницей. Острая, как ножницы в ее руке.

– Вчера ты меня заставила здорово попотеть, – заговорил я несколько вымученным тоном. – Где ты так научилась ногами махать? Я с подобными девушками еще не сталкивался.

– И не столкнешься, – невозмутимо откликнулась Ириша. – Не думаю, что после знакомства со мной тебя еще будет интересовать женский пол.

В комнате было уже довольно душно, но мне показалось, что по коже прошелся леденящий ветерок. Все меньше мне нравилась сосредоточенность, с которой Ириша занималась своим странным рукоделием. А ее последняя многообещающая реплика засела в мозгу занозой.

– Если хочешь, можно устроить матч-реванш, – тоскливо предложил я, убедившись, что джинсы гипнозу не поддаются и не собираются заползать на мои бедра сами. – Выберешь одежду, более подходящую случаю. Можешь даже взять в свою команду пару обалдуев с дубинками.

Ириша, которая на протяжении последних минут стояла ко мне спиной, не давая полюбоваться плодами своего творчества, мои заигрывания проигнорировала. Но зато доложила, когда вновь развернулась ко мне:

– Готово!

Если она хотела меня порадовать, то это у нее плохо получилось. Настороженно разглядывая кусок жести в Иришиной руке, я никак не мог сообразить, для какой цели в нем проделано отверстие, да еще снабженное по краям многочисленными зазубринами. Они были неровными и очень острыми, вот и все, что я сумел определить.

– Сбоку надрез, видишь? – Ириша легко разомкнула нехитрое изделие и вернула его в исходное положение. – Теперь эта штука легко надевается, а вот снять ее без помощи рук невозможно.

– На что надевается? – тупо спросил я.

– Не догадался?

Ириша приблизилась, поднесла жестянку к лицу и посмотрела на меня сквозь дыру сверху вниз. Диаметр отверстия был таков, что в нем запросто умещался весь ее немигающий глаз целиком. Сообразив, что именно стало объектом ее наблюдения, я, как мог, прикрылся согнутой в колене ногой.

– Твое собственное изобретение? – спросил я, моля господа о каком-нибудь чуде, которое вразумило бы свихнувшуюся девицу и наставило ее на путь истинный. – Не забудь получить патент. Но сначала принято проводить испытания на подопытных кроликах.

– Эта штуковина давно проверена на людях, – успокоила меня Ириша. – Простейшее, но безотказное приспособление. Мне порекомендовал его Душман, помнишь такого?

– Еще бы! – подтвердил я. – Надеюсь, он меня тоже не скоро забудет.

Ириша кивнула:

– Он и не забыл. Потому-то и посоветовал, как сделать тебя сговорчивым… Пять лет назад Душман занимался контрабандой анаши и попал в плен к афганцам. У них там в горах было немного развлечений, и они всегда старались придумать для каждого пленника что-нибудь особенное. Пивом афганцы, как сам понимаешь, не баловались, но у них были банки из-под коки и пепси…

Я понимающе кивнул, хотя слушал Иришин рассказ вполуха. Вводная фраза занимала меня куда больше продолжения. «Сделать тебя сговорчивым…» Это означало, что Ириша, как и все прочие обитатели здешнего осиного гнезда, чего-то от меня домогается, а не тупо мстит за пережитое унижение. Корявая жестянка понадобилась ей лишь как средство устрашения, которое вряд ли будет пущено в ход. Что ж, Ириша высветила свой козырь. Теперь исход опасной игры зависел от моего умения блефовать. Рассказчица тем временем добралась до главной изюминки своего повествования.

– …все мужское достоинство просовывается в отверстие таким образом, что целиком оказывается поверх жестянки, – вещала она, неотрывно следя за моей реакцией. – Это очень удобно. Один рывок, и причиндалы можно подавать на блюдечке.

– Голь на выдумки хитра, – прокомментировал я услышанное. – И что же, это убогое кушанье считается у диких горцев деликатесом? В таком случае брали бы пример у испанцев. Те лакомятся бычьими яйцами, а они раз в пять крупнее.

Уголки Иришиных губ поползли вниз, когда она не обнаружила на моем лице признаков паники. Глядя мне в глаза, она зловеще сказала:

– Афганцы не едят яиц, ни бычьих, ни человеческих. Они скармливают члены пленникам.

– Сырыми? – скривился я от отвращения.

Иришину мину тоже нельзя было назвать сладкой.

– Не уточняла. Одно знаю точно: до того, как умереть от потери крови, человек успевает сожрать часть самого себя.