Зет|Пустошь (СИ)

Поборов страх и удивление, Айша принялась делать то, что хотела изначально. Она внимательно изучила тело парня на наличие травм и болезней, после чего стала медленно пропускать в него свою ману. Девушка сильно боялась ошибиться, ведь не знала, как сильно отличались их тела.

То, что происходило дальше, нельзя было назвать просто магией, это было настоящее искусство, отточенное сотнями лет исследований и практики. Мана Айши тонкими неосязаемыми нитями распространялось по всему телу. Каждая ниточка двигалась независимо от других и искала повреждения. Найдя то, что работало неправильно, магическая нить начинала восстанавливать это, переливая энергию от Айши к изможденному незнакомцу.

Кажущийся сложным процесс в руках Магир-аль-Года протекал невероятно быстро и точно. Спустя пару десятков секунд тело парня было в полном порядке, его дыхание выровнялось, а цвет лица изменился с бледного на розоватый, здоровый.

— Фух, готово. — с облегчением выдохнула Айша. — И всё же, до чего интересное существо. Строение тела почти ничем не отличается, да и структура маны с её частотой колебания… — девушка начала бубнить себе под нос, исследовательская жилка взяла над ней верх. Наверное, уже ничто не смогло бы остановить её.

— Кто ты? — подал вдруг голос парень, который очнулся уже какое-то время назад и просто наблюдай за наворачивающей круги вокруг его тела девушкой.

— Ой! — взвизгнула Айша и даже немного подпрыгнула на месте. — Т-ты проснулся? А… нет, не то… Что здесь забыл человек? Тебе не положено находиться в этих лесах! Я п-подлечила тебя, так что уходи.

— Моя мать была альгодом… Она уже давно скончалась, и я только теперь решил посмотреть на её родину. Прости, не знал, что мне нельзя здесь появляться. Я просто… понимаешь, хотел увидеть, где провела своё детство мама… — сделав грустное выражение лица, начал рассказывать парень.

— В-вот как… — ответила Айша и закрыла глаза, начав активно обдумывать что-то. — Знаешь… всё-таки тебе можно быть тут, но только на самых окраинах. Понял? Чтобы ни шагу отсюда не делал!

— Правда? Огромное спасибо вам! Вы не представляете, как я рад…

— Я-ясно. Ну, я пойду. Буду приходить иногда. Ах, я же еще не спросила твоего имени! Я Айша, а ты?

— Амир, приятно познакомиться! — улыбнувшись, ответил парень.

В его улыбке было что-то такое, что альгоду было никогда не понять. То же самое было и в его мане. Что-то неестественное. А неестественность редко бывает чем-то хорошим.

* * *

«Настоящее время»

— Угу… А что здесь Алиса делала? Или опять это твое «всему свое время».

— Да, именно так. А теперь закрывай роток, потому что тот, кого мы ищем уже здесь.

После этих слов какая-то непонятная дрожь пробрала мое тело. Столько лет уже прошло. Я успел привыкнуть к этому миру, побывал в самой опасной его части, рубил здесь всяких инопланетных хреновин годами… И всё напрасно. Одно единственное воспоминание не отпускает меня. Вид промороженных до костей тел, будто застывших во времени. Наверняка, погибали они уже после того, как стали статуями, смотрели своими глазами за тем, как их товарищей заковывают в вечную темницу льда один за другим.

Старик уставился на полу обвалившийся угол стоявшего когда-то здесь строения. Оттуда я теперь уже точно мог почувствовать два источника маны — один бы почти такой же силы, как и у нас с Бермундом, а второй… Эта штука точно опасна, просто охренеть как опасна! Едкая склизкая мана, от которой веет могильным хладом, она извивается в ярости, готова сорваться в любую секунду, чтобы обглодать нас до самых костей.

Пока я стоял, не зная, что делать, и пытаясь оценить ситуацию, старик шагнул вперед, а дикая мана будто колыхнулась ему в такт. Картинка будто сменилась — палящее солнце, заходившее за горизонт, стало пылать ало-красным через призму темного густого тумана, что окружил нас. Земля трескалась и сохла, камень осыпался в труху, а летающие твари, что иногда пролетали над нами, вдруг начинали неистово визжать. Они барахтались в воздухе и падали, разбиваясь в кровавую кашу, которая начинала сначала гнить, а потом просто ссыхалась и развеивалась на ветру.

Старик, что был ближе к источнику маны, скривился, а тело его колыхнуло, от чего тот чуть не упал, но удержался. Вскоре и я на себе прочувствовал то же, что и Бермунд.

Дичайшая боль пронизывала каждую клетку тела, будто разрывая их изнутри. Я опустил взгляд вниз и поднял трясущиеся ладони. Это было отвратительно. Кожа с чавкающим звуком отслаивалась прямо с костей как кожура мандарина. Ногти с треском вываливались из пальцев, а оголенные кости трескались и потихоньку осыпались белесым песком. Паника изо всех сил пыталась забрать меня в свои объятия, но дар героя мешал ей. Тем не менее, я так и стоял как вкопанный, не зная, что делать. Все мысли были только о боли и о том, что происходило с моим телом. Я бы закричал, расплакался, сделал бы всё, только чтобы эта жутко острая и одновременно пульсирующая чертова боль отступила… Но я не мог. Голосовые связки, как и слезные железы уже сгнили, из горла раздавались лишь противные хрипы.