Зерно богоподобной силы

Таббер кивнул и заказал еще стакан пива. Он сердито покосился на музыкальный автомат, из которого теперь гремела заунывная народная мелодия, дополняемая противным гнусавым голосом. Ему подумалось, что с каждым десятилетием народные песни звучат все гнусавее. Интересно, сто лет назад жители плато Озарк[45] тоже гнусавили?

— Вот и прекрасно, — заявил Таббер.

— Что именно? — не понял Эд — музыкальный автомат не давал ему сосредоточиться.

— Вы сказали, что мир находится на грани катастрофы, — Глашатай Мира довольно кивнул. — Может быть, после катастрофы все люди изберут путь к Элизиуму.

Эд прикончил свой «манхэттен» и заказал еще.

— Послушайте, — воинственно начал он, — я покопался в вашем прошлом. Вы образованный человек. Вы повидали мир. Короче говоря, вы отнюдь не глупы.

— Спасибо, Эдвард, — сказал Таббер и снова покосился на музыкальный автомат; им приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга.

— Ну ладно, предположим, все, что вы говорите о государстве всеобщего процветания, верно. Допустим. Я только что побывал в Элизиуме. Посмотрел, как вы там живете. О'кей, для кого-то это, может быть, просто чудесно. Кому-то это, наверное, должно нравиться. Там тихо и красиво. Дивное местечко для занятий поэзией, ремеслами, возможно, даже для научных экспериментов. Но неужели вы, черт возьми, думаете, будто все захотят так жить? У вас всего одна крошечная община из нескольких десятков домишек. Не может же весь мир присоединиться к ней? Это самое главное. Вот вы все толкуете о пути к Элизиуму. Представьте себе, что все захотят по нему пойти — ну и как вы тогда запихнете четыре или даже пять миллиардов людей в свой малюсенький Элизиум?

Иезекииль Джошуа Таббер терпеливо выслушал монолог Эда. Теперь он сидел и усмехался. Правда, скоро добродушие покинуло его, и он снова грозно покосился на источник шума. А музыкальный автомат не замолкал ни на миг. Постоянно кто-то из посетителей подходил к нему, чтобы бросить очередную монетку.

— Вы не сумели понять Слова, возлюбленный мой. У термина «Элизиум» есть два значения. Разумеется мы не ожидаем, что весь мир присоединится к нашей маленькой общине. Она — всего лишь пример, которому должны последовать другие. Мы просто-напросто показываем, что можно жить полной, осмысленной жизнью, не привязываясь к бесконечным продуктам современного механического общества. Не спорю, может быть, для того, чтобы сделать этот пример более наглядным, мы доходим до крайности. Я пользуюсь конным фургоном, чтобы продемонстрировать: машины мощностью в пятьсот лошадиных сил с чудовищной прожорливостью пожирающие нефтепродукты только для того, чтобы достигнуть скорости две сотни миль в час, — это излишество. Есть много примеров, которые могут продемонстрировать, что мы слишком часто пользуемся сложными машинами только ради самих машин.

— Не понял, — крикнул Эд.

— Возьмем счеты, — продолжал Таббер. — Мы годами насмехались над японцами, китайцами и русскими за то, что они по отсталости своей щелкают костяшками в конторах и банках — вместо того, чтобы перейти на электрические счетные машины. И, тем не менее, доказано, что счеты куда эффективнее и, как правило, быстрее в действии, чем обычные счетные машины — и уж, конечно, меньше ломаются, — старик бросил гневный взгляд в направлении музыкального автомата. — Поистине, это устройство:-сущее наказание.

— Не можем же мы отправить в металлолом все механические устройства, изобретенные за последние две сотни лет, — не выдеражл Эд.

— Я к этому и не призываю, возлюбленный мой. Совершенно верно: так же невозможно закрыть то, что уже открыто наукой, как превратить яичницу в яйцо. Однако мир слишком далеко зашел на лути неразумного использования этих открытий.

Старик ненадолго задумался.

— Позвольте, я приведу вам мною же придуманный пример. Предположим, какой-то неутомимый предприниматель додумался выпускать нечто такое, о чем до сих пор никто даже не мечтал. Возьмем что-нибудь с потолка. Пусть это будет электромиксер для мартини[46].

— Он уже давным-давно существует, — вставил Эд.

Пораженный до глубины души Таббер недоверчиво уставился на Эда.

— Вы, конечно, шутите?

— Нет. Это было еще в начале шестидесятых. Примерно в то же время, когда появились электрические зубные щетки.

— Пусть так, все равно этот пример ничуть не хуже любого другого, вздохнул Таббер. — Итак, наш выдумщик нанимает группу лучших, прекрасно образованных инженеров и дает им задание разработать электрический миксер для мартини. Они работают и добиваются успеха. Потом он обращается к изготовителям и заказывает большую партию этих устройств. Те запускают их в производство, используя множество квалифицированных рабочих и уйму ценных материалов. Наконец миксер для мартини готов. Теперь наш предприниматель должен его продать. Он отправляется на Мэдисон-авеню[47] и вкладывает деньги в рекламу и информацию. Ведь до сих пор никто в Соединенных Процветающих Штатах Америки понятия не имел, что существует такое устройство, но скоро о нем узнают все.