Зеркальное отражение

Гарри помолчал какое‑то время, переваривая полученную информацию, пытаясь представить себе, на что может быть похожа жизнь человека, «стершего яркие краски». Получалось плохо. Наверное, он просто не встречал таких людей. У каждого его знакомого внутри горел какой‑то огонь: у кого‑то это была любовь, у кого‑то ненависть, у кого‑то страх, у кого‑то тщеславие… Даже холодные на первый взгляд Малфои были подвержены своим эмоциям: неприязни к нечистокровным, высокомерию, жажде власти.

— Жить как робот? – уныло спросил Гарри, пытаясь осознать страшную истину: это навсегда. – Никого не любить?

Он почувствовал, как чувство тоски и безысходности затопляет его. Ему не хотелось так жить. Он не будет так жить! Гарри не сразу понял, что разозлился. Только когда щеки запылали от прилившей крови, а дыхание участилось, он понял, что происходит то, от чего ему рекомендовали воздержаться. Он сжал руку в кулак, чувствуя, как густеет в жилах кровь.

— Смотри в камин, — услышал он спокойный голос и инстинктивно поднял на Диану взгляд. – Смотри в камин! – повторила она настойчивее.

Гарри не мог пошевелиться: клокотавшее в груди пламя парализовало его, острая боль пульсировала в висках, мешая сосредоточиться.

— Не смотри на меня, смотри в камин! – с ноткой паники в голосе выкрикнула Дина.

Гарри не успел перевести взгляд в камин. Он едва успел повернуться всем корпусом в сторону, чтобы смотреть куда угодно, лишь бы не на женщину напротив него. Ярким пламенем вспыхнул гобелен на каменной стене. Вспыхнул и сгорел. Огонь не смог перекинуться куда либо, потому что вокруг был только камень. Хорошо, что Диана убрала лишнюю мебель.

Когда огонь потух, Гарри резко выдохнул. Он чувствовал некоторое облегчение: в этот раз ничего особенно страшного не произошло. Да и страх отступил немного.

— Эмоция, вызвавшая огонь, сгорает после выброса, — пояснила Диана, словно подслушав его мысли. Ее голос снова был спокоен. – Сгорает не навсегда.

— А на сколько?

— Зависит от силы огня.

Гарри прикрыл глаза. Как ему справится со всем этим? Где взять сил? Почему это всегда происходит именно с ним? За что?

— Я понимаю, сейчас тебе кажется, что жизнь без эмоций хуже смерти, — тихо произнесла его собеседница. – Но со временем ты оценишь то чувство невыразимого комфорта, которое появляется, когда уходит сожаление. А сожаление тоже уходит. Как и остальные чувства. И потом… Они ведь уходят не до конца. Пусть они не так ярки, как раньше, но они все же есть. К тому же первым делом нужно избавиться от страха, раздражения и ненависти. Это не так плохо.

— От любви обязательно избавляться? – с затаенной надеждой спросил Гарри.

— Оставить ее – все равно что оставить очаг раковой опухоли. Любовь это путь к боли, боль заставляет нас страдать, страдание – ненавидеть, ненависть – злиться. Это цепная реакция, Гарри.

— Вы правы… Но Дамблдор говорит, что ключ к победе над Волдемортом в моей способности любить. Как же быть? – он с любопытством уставился на Диану.

— Придется Дамблдору найти другой ключ, — невозмутимо заявила та.

— А можно использовать Огонь?

— Я уже сказала: Огонь нельзя использовать как оружие. По одной из теорий, Огонь – это защитник, который приходит к нам на помощь в экстремальных ситуациях. То есть когда нам страшно, или больно, или хочется кого‑нибудь прикончить. Не знаю, так ли это. Но только чаще он приходит, когда его не надо. А вот когда он нужен – хрен дождешься. Говорят, дух Огня очень гордый: он никому не служит. Поэтому Огонь нельзя вызвать по своему желанию.

— Жаль, — вздохнул Гарри. – Так что мне надо делать?

— Сядь как я, — скомандовала Дина, скрещивая ноги по–турецки и складывая руки перед собой. – Закрой глаза… Очисть свое сознание…

— О, не–е–ет! – с тоской взвыл Гарри. – И вы туда же? Не поможет. Один уже пытался научить меня. Я не способен очищать сознание!

— Я знала, что ты это скажешь, — легко согласилась Диана, поднимаясь с кровати. – Тогда есть и другое средство. – Она хитро улыбнулась и скомандовала: — Упал–отжался!..

***

Гарри довольно быстро понял, в чем заключалось это самое «другое средство». Упал, отжался, подтянулся, пробежался, покачал пресс, руки, ноги… а потом все сначала. Теперь он понял, почему у Дианы такой не по–женски мощный торс: она тоже не была сильна в медитациях, поэтому эмоции побеждала за счет физических нагрузок. Пробегав так целый день, Гарри к вечеру валился с ног, в его голове не оставалось ни одной мысли. Даже если бы его кто и попытался разозлить, ничего бы не вышло: у него не оставалось сил на эмоции. Постепенно Диана стала снижать нагрузку, но теперь они вечером садились друг против друга на пол, скрещивая ноги, складывая руки перед собой и закрывая глаза, и «очищали сознание». Гарри был вынужден признать, что этот способ был гораздо эффективнее: он все еще уставал достаточно сильно, чтобы умудряться не думать ни о чем. Иногда он даже засыпал, сидя в этой позе, и просыпался только тогда, когда начинал падать.

Диана продолжала давать ему советы. Она объяснила, что совсем избежать выбросов огня, как она это называла, невозможно.