Земной круг

Этим Пам-сотник показал всю свою немощь, обличил собственную суету и прелесть, чем и укрепил Стефана в сознании его правоты.

Кудесник нашел время поведать Стефану Пермскому о пушном рынке здешней земли. Дорогие меха, говорил он, вывозят отсюда и в Царьград, и в немцы, и в Литву, и в иные прочие грады и в дальние языцы…

После знаменитого препирательства у костра Пам-сотник ушел из Княж-погоста на Обь, где горы заходят «в луку моря», и поселился на Оби — там, где впоследствии возникли Атлымские юрты.

Некоторые историки полагают, что именно Усть-Вым, где жил Стефан, в свое время был сердцем древнейшей Великой Перми и что только впоследствии пермяцкая столица переместилась в Чердынь.

После победы над Памом-сотником Стефан путешествовал по пермяцким землям от Лузы до Печоры, поднимался по Выму.

В этих лесных краях верховья рек близко подходили друг к другу. В верховьях быстрого Выма был короткий волок на Ухту-реку. На поверхности темной ухтинской воды павлиньими перьями переливались радужные пятна.

Ухта была связана с Печорой, а от Печоры начинался «Черезкаменный путь», приводивший к Оби.

О всех чудесах Пермской земли Стефан и рассказывал в Москве, во время первой своей побывки там в 1383 году.

Обласканный Дмитрием Донским, сокрушитель идолов возвратился к вымским холмам. Он прожил на Севере еще тринадцать лет и приехал в Москву уже при князе Василии Дмитриевиче.

Прошло два года, и в Софийской первой летописи появилась заметка о смерти Стефана, наступившей 25 апреля 1396 года.

Историк писал, что Стефан Пермский жил «посреде неверных человек, ни Бога знающих, ни закона ведящих, молящеся идолом, огню и воде, и камню, и Золотой Бабе, и вълхвам и древью».

Это — первое письменное сообщение о загадочном идоле Великой Перми.

Слово о Золотой Бабе

О Золотой Бабе написано множество статей учеными России, Польши, Германии, Англии и других стран. Ее изображения украшали старинные карты.

Самую подробную справку с перечнем литературы о Золотой Бабе можно найти в книге М. П. Алексеева «Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей» (Иркутск, 1941, стр. 116–121). Более полной библиографии, посвященной северному золотому идолу, я не знаю. Эти чудесные страницы из книги М. П. Алексеева подобны компасу для всех исследователей увлекательной легенды.

М. П. Алексеев установил замечательную подробность: Золотая Баба — если она существовала в единственном числе, а не воплощалась в нескольких истуканах — сначала находилась в областях к западу от Урала. Затем она очутилась уже за Каменным поясом, в обском лукоморье. Там она появилась в образе женщины, держащей на руках младенца.

Это подтверждала и сибирская Кунгурская летопись. Древняя богиня, «нага с сыном на стуле седящая», принимала дары от северных охотников.

Сигизмунд Герберштейн в своей книге «Записки о Московитских делах», изданной в 1549 году, описывая Золотую Бабу по данным какого-то «Русского дорожника», переданного путешественнику, замечал, что в утробе обского золотого идола был виден ребенок, а в нем — еще один младенец.

Загадка Золотой Бабы так и не решена до нашего времени. В обширных примечаниях к С. Герберштейну в книге М. П. Алексеева, о которой я только что упоминал, перечислены все источники, содержащие попытку объяснить происхождение Золотой Бабы.

В самых последних строках примечаний М. П. Алексеев указал, что английский, историк Д. Бэддли в своей книге «Россия, Монголия, Китай» (Лондон, 1919) «отождествляет Золотую Бабу с тибетской и китайской богиней бессмертия Kwan In».

В середине пятидесятых годов мне посчастливилось найти подлинник дневника путешествия в Тибет, совершенного нашим востоковедом Г. Ц. Цыбиковым. Ради этого я ездил в далекую Агинскую степь, покрытую сопками и цветущим багульником. Там-то я и познакомился с богиней Гуань-инь. Она сидела в буддийском храме с золотым младенцем на руках, и огни светильников отражались в ее глазах.

Несколько упростив сложнейшие понятия буддизма, могу сказать, что Гуань-инь — лишь форма выражения извечной сути бодисатвы Авалокитешвары, одного из высших существ, достойных с течением времени достичь степени Будды. Но бодисатва сам отказался погрузиться в нирвану ради того, чтобы помогать грешному миру.

Отличительное качество Авалокитешвары — безграничное милосердие. Оно нашло свое воплощение в изваянии, изображающем женщину с ребенком. Это и есть Гуань-инь.

В Лхасе, в знаменитом храме Ра-мочэ, есть «бирюзовое» изображение Гуань-инь. Оно создано было не позднее 650 года нашей эры, потому что этот храм был построен именно в это время женой тибетского царя Срон-цань-гамбо, бывшей китайской принцессой по имени Цзинь-чен.

Это событие были ознаменовано сооружением изваяния Авалокитешвары. При этом царь Срон-цань-гамбо приказал, чтобы внутрь изображения бодисатвы была вставлена меньшая статуя того же божества, вырезанная из сандалового дерева.