Земной Круг. Море Осколков

Оружие Скифр один раз рявкнуло, оглушительно громко в узком помещении. Половину щита капитана унесло, его рука отлетела в потоке огня и стукнулась о человека рядом. Сам он ударился в дверь, отскочил и рухнул лицом вниз. Одна нога немного подергалась, и наконец он замер. Из-под тлеющего трупа текла кровь, кровь забрызгала прекрасную резьбу на двери. Упал небольшой кусочек металла, отскочил от пола и со звоном укатился в угол.

— Кто-то еще хочет быть верным Праматери Вексен? — спросил Ярви.

Словно сговорившись, охранники побросали оружие.

— Милосердный боже, — прошептала Мать Эдвин.

Ральф аккуратно перешагнул через их мертвого предводителя, сжал железные ручки и потянул их без видимого эффекта.

— Заперто, — прорычал он.

Скифр снова подняла эльфийскую реликвию.

— У меня есть ключ.

Ральф бросился на пол. Колл зажал уши руками, оружие выплюнуло огонь, вырывая куски прекрасной резьбы в месте стыка двух дверей, во все стороны полетели жалящие облака щепок. Прежде чем смолкло эхо, Скифр шагнула вперед, подняла ногу и ударом сапога распахнула поломанные двери.

Даже тому, кто видел чудеса Строкома, Палата Шепота кружила голову. Эльфийский камень и эльфийское стекло вздымались на огромную высоту. На уровне пяти человеческих ростов нависал круглый балкон, и выше еще один, а выше еще один. Все было залито безумным мерцавшим ослепительным светом — в центре огромного круглого зала горел огромный костер. Погребальный костер из книг, бумаг, свитков — высокий, как курган короля. От жара рычащих языков пламени на лбу Колла выступил пот.

Рядом высились статуи шестерых Высоких Богов, пламя отражалось в их гранатовых глазах. Еще выше поднималась новая статуя Единого Бога — ни мужчина, ни женщина — смотревшая на разруху с вежливым безразличием. На фоне пламени виднелись более мелкие фигурки — сестры Министерства в серых робах. Некоторые из них в ужасе смотрели на двери, другие все еще лихорадочно кормили огонь — полусожженные бумаги взлетали высоко в отдающее эхом пространство и спускались вниз, словно осенние листья.

— Остановить их! — пронзительно зазвенел голос Ярви поверх рева огня. — В кандалы их! Заковать! Позже решим, кого отпустить, а кого обвинить!

Воины Ральфа уже вбегали в двери, их кольчуги, клинки и жадные глаза сияли отблесками огня. Мимо протащили пинающуюся девушку с бритой головой и с кровью на оскаленных зубах. Ученица, как и Колл, которая делала лишь то, что ей приказывали. Он потер старые отметины от невольничьего ошейника.

Могло показаться странным, что человек, сам перенесший рабство, может так легко отправлять в рабство других, но Колл так не думал. В конце концов, мы все учим других тому, чему когда-то учили нас.

— Где Праматерь Вексен? — прорычала Скифр, брызгая слюной с обожженных губ.

— Наверху! — завизжала министр, съежившись от страха. — На втором балконе! — Верности в Скекенхаусе не осталось, лишь огонь и хаос.

Они пошли через просторный зал к узкому проходу, и пепел кружился вокруг них, словной черный снег. По винтовой лестнице наверх, выше и выше, их дыхание отражалось эхом, а их тени плясали в темноте. Мимо одной двери, в другую и в ослепительный свет.

Перед перилами из эльфийского металла стояла старуха в одеянии, волочившемся по полу. Ее седые волосы были коротко острижены, рядом валялась огромная груда книг, с корешками, инкрустированными золотом и драгоценными камнями. Она схватила охапку и швырнула за перила: годы работы, десятилетия уроков, века познаний канули в пламя. Но так бывает, когда Мать Война расправляет свои крылья. В один радостный миг она разрывает в клочья то, что ее хнычущий муж ткал веками.

— Праматерь Вексен! — крикнул Ярви.

Она замерла, сгорбившись, а потом медленно повернулась.

Женщина, которая правила всем Расшатанным морем, которая избирала судьбу бесчисленным тысячам, которая запугивала воинов и использовала королей как марионеток — она была совсем не такой, как ожидал Колл. Не хохочущей злодейкой. Не ужасным злом. У нее было по-матерински доброе лицо, круглое и морщинистое. Она казалась мудрой. Дружелюбной. Никаких знаков, кричащих о ее положении. Лишь прекрасная цепочка на шее, на которой висели исписанные бумажки. Предписания, приговоры, долговые расписки и приказы.

Она улыбнулась. Не как отчаянная жертва, наконец загнанная в угол. Скорее как наставник, чей своенравный ученик все-таки ответил на призывы.

— Отец Ярви. — У нее был глубокий, спокойный и ровный голос. — Добро пожаловать в Скекенхаус.

— Сжигаете книги? — Ярви очень медленно пошел в сторону своей старой госпожи. — Я думал, что министр должен хранить знания.

Праматерь Вексен тихо цокнула языком. Разочарование сведущего учителя поспешной глупостью ученика.

— И ты еще будешь читать мне нотации о том, что должен делать министр. — Она сбросила с балкона последнюю стопку книг. — Ты не получишь пользы от собранной мною мудрости.

— Мне она не нужна. — Он поднял свой эльфийский посох. — У меня есть это.

— У эльфов оно тоже было, и посмотри, что с ними стало.

— На их примере я научился. Не говоря уже о вашем.

— Боюсь, ты ничему не научился.