Земной Круг. Море Осколков

— Боюсь, у нас есть время только на один урок. Смерть ждет всех нас. — Иллинг бросился вперед, пока король еще говорил, но Утил был готов и отвел удар, изогнув запястье, и его меч царапнул рукав кольчуги Иллинга и тыльную сторону его ладони.

Иллинг отпрыгнул, и его кровь закапала на уже окровавленные камни двора. С беспечным смешком он перебросил меч в правую руку.

Кто-то заорал с башни наверху:

— Получи, ублюдок! — И тут же все закричали, завопили, зарычали оскорбления и насмешки. Почуяли победу. Почуяли кровь.

Утил напал, металл блеснул, когда солнце отразилось на его мече. Смертельные удары, которые не остановила бы ни одна кольчуга. Иллинг уклонялся, извивался, заскрежетала сталь, когда он отбил клинок Утила с одной стороны, повернулся, когда тот хлестнул с другой, и отшатнулся, потеряв равновесие.

Утил бросился вперед для последнего удара, и его нога подвернулась на камне. Всего лишь маленькая заминка, прежде чем его меч со свистом опустился. Всего лишь маленькая заминка, но ее хватило, чтобы Иллинг упал на колени, отпрянул так, что клинок короля лишь оставил царапину на его гладкой щеке и лязгнул по камням прямо рядом с ним.

А меч Иллинга пробил насквозь тело Утила, и бо́льшая часть окровавленного клинка торчала из его спины.

Радостные крики оборвались, повисла ошеломленная тишина.

— Камень, — проворчал Утил, хмуро глядя на рукоять меча, прижатую к груди. — Не повезло. — И внезапно он упал, а Светлый Иллинг прыгнул, чтобы поймать его, как только вытащил свой меч.

— Нет, — прошептал Дженнер, хлопнув ладонью по парапету.

И по всему деревянному полумесяцу послышались проклятия, шипение и испуганные стоны, когда Светлый Иллинг опустил Утила на пыльную землю и уложил его руку так, что Железный Король прижимал свой меч к груди — как в жизни у него сталь была ответом на все, так же она стала ответом и в смерти.

— Хорошая смерть, — прошептал Синий Дженнер.

Рэйт со стуком отбросил щит на дорожку.

— В любом случае это смерть.

Мать Солнце пробилась через тучи, бриллиантовое навершие блеснуло, когда Светлый Иллинг вытер свой меч, и кровь засияла на его лице. Он и в самом деле выглядел избранником Смерти, улыбающийся среди урожая трупов, с телом Утила у ног.

— Я приду за остальными! — крикнул он, поворачиваясь к проему.

И так закончилось убийство дня.

Глава 40

Мечты

Скаре нравилось делить с кем-то свою постель.

Она не знала точно, нравилось ли ей совокупление, с учетом всего шума, который вокруг него поднимали. Оно казалось ей грязным, чуждым и неудобным. Даже немного нелепым. В первый раз она бы даже рассмеялась, если бы он не воспринимал это так серьезно. Липкое ощупывание. Неловкое ворчание. Соприкосновение кожи, без какого-либо изящества или романтики. В ее мечтах они оба точно знали, что делать. В реальности она вряд ли понимала, чего хочет, не говоря уже о том, что делал он.

Но ей нравилась близость его тела после. Нравилась его сила, грубость и тепло. Ей нравилось, как ее грудь прилегала к его широкой спине, как ее ноги сплетались с его ногами, как его ребра вздымались рядом с ней, когда он вдыхал. Ей нравилось, как он дергался и трепетал во сне — так подергивались собаки возле огня в зале ее деда. Ей даже нравился кислый запах его пота, совсем не приятный, но по какой-то причине она никогда не могла им надышаться.

Ей нравилось не быть одной.

Она коснулась его плеча. Почувствовала под пальцами грубую кожу шрама. Провела пальцами дальше и наткнулась еще на один шрам, а потом еще и еще.

— Так много шрамов, — прошептала она.

— В Ванстерланде мы зовем их наградой воинам, — услышала она его голос. Значит, не спал. Она удивилась бы, если бы в Оплоте Байла кто-то спал. В конце концов, к чему спать в последнюю ночь своей жизни?

— Они похожи на следы кнута.

Он замолчал, и она подумала, что, видимо, не должна была этого говорить. Она больше не имела понятия, какие теперь между ними правила, но начинала понимать, что, обнажив перед кем-то тело, вовсе не становится проще обнажать сердце. Наверное, даже труднее.

Плечи Рэйта шевельнулись, когда он пожал ими.

— Прежде чем стать слугой Горма, я был плохим. А после я не всегда был достаточно плохим.

— Прости, — пробормотала она.

Она просила прощения за то, что его били кнутом. За то, что она не знала, что на это сказать. Они были такими разными, во всем. Казалось невозможным, что они могли подойти друг другу. Но когда она положила на него руку, и он сцепил ее пальцы со своими, те друг другу неплохо подошли. Быть может, любые живые пальцы подходят друг другу, когда Смерть протягивает свои.

— Что мы делаем? — спросил он.

— Держимся за руки.

— Сегодня. А завтра?

— Не думала, что тебя сильно волнует завтра. Как раз это мне в тебе и нравится.

— Обычно завтра казалось таким далеким. Теперь оно внезапно приблизилось.