Земной Круг. Море Осколков

Он сидел на высоком стуле, а по сторонам стояли на коленях его оруженосцы с мечом и щитом. Беловолосый улыбался Колючке, другой смотрел волком, словно сам собирался броситься в бой. А за ними, у восточного края площадки для поединка, выстроились двадцать ближних дружинников Горма. Там же стояла Матерь Исриун — глаза на худом лице горели злобой, ветер трепал волосы. Рядом мрачно переминалась с ноги на ногу Матерь Скейр. А за ними собрались сотни воинов. Темные их силуэты четко вырисовывались на фоне неба, в котором уже ярко светила поднявшаяся над Амоновым Зубом Матерь Солнце.

— Подумала — пусть еще немного поживет.

Конечно, она храбрилась. Рядом шли королева Лайтлин и отец Ярви. Следом — двадцать лучших воинов Гетланда. И вот она ступила на пятачок примятой скошенной травы. На таких обычно тренировались: восемь шагов в длину и в ширину, по углам воткнуты копья.

Пятачок, на котором умрет либо она, либо Гром-гиль-Горм.

— Не слишком ценный подарок.

Крушитель Мечей пожал плечами, и железные кольца кольчуги с золотым узором тихо зазвенели.

— Когда Последняя дверь близко, время тянется слишком медленно.

— Возможно, Последняя дверь ближе к тебе, чем ко мне.

— Такое возможно.

И он прихватил пальцами одно из болтавшихся на цепи наверший:

— Ты ведь Колючка Бату?

— Да.

— О которой песни поют.

— Да.

— Та, что спасла Императрицу Юга?

— Да.

— И кто получила от нее в награду бесценную реликвию.

Горм поглядел на эльфийский браслет, полыхавший красным у Колючки на запястье, и удивленно поднял брови:

— А я думал, песни врут.

Она пожала плечами:

— Некоторые — да.

— Что бы ты ни сделал, скальдам все мало, правда?

Горм взял у улыбающегося мальчика щит — здоровенный, крашенный черной краской. Край весь в зазубринах — прощальных подарках от людей, которых он убил на вот таких площадках.

— Я тебя уже где-то видел.

— В Скегенхаусе. Ты стоял на коленях перед Верховным королем.

Он дернул щекой — все-таки она его задела этими словами.

— Все мы становимся на колени перед кем-нибудь. Я бы тебя узнал, но ты сильно изменилась.

— Да.

— Ты дочь Сторма Хедланда.

— Да.

— Это был славный поединок.

Хмурый мальчик протянул Горму меч, тот сжал пальцы на рукояти и вытащил его из ножен. Чудовищных размеров у него клинок, Колючка бы с ним только двумя руками смогла управиться. А ему он был словно ивовая веточка.

— Ну что ж, будем надеяться, и о нашем споют что-нибудь веселое.

— Не рассчитывай на тот же исход, — сказала Колючка, наблюдая за отблесками Матери Солнца на его мече.

Он силен, замах у него серьезный, и доспех отличный, но все эти железяки много весят, так что у нее преимущество в скорости. Она выдержит дольше. А вот кто из них в бою хитрее, покажет время.

— Я выходил на поединок раз двадцать и отправил в могилу множество храбрецов, и понял одно. Никогда не рассчитывай на тот же исход.

Горм осматривал ее одежду, оружие — прикидывал и оценивал, точно так же, как и она. Интересно, какие преимущества он увидел. И какие уязвимые места.

— Впрочем, я ни разу еще не бился с женщиной.

— Это будет первый и последний раз. Это твой последний бой.

И она гордо вздернула подбородок.

— Дыхание Матери Войны не защитит тебя от меня.

Он надеялась, что он разозлится, а если разозлится, значит, будет действовать безрассудно. Но король Ванстерланда лишь печально улыбнулся:

— Ох уж эта юношеская самоуверенность. Предсказано, что я не паду от руки мужа.

И он встал, и его громадная тень протянулась по примятой траве: гигант, о которым пели скальды, распрямился во весь свой немалый рост.

— А не что я паду от твоей руки.

* * *

— Матерь Война, не дай ей погибнуть, — раз за разом выговаривал Бранд, до боли сжимая кулаки. — Матерь Война, не дай ей погибнуть…

Когда поединщики заняли свои места, на равнину опустилась нездешняя тишина. Только ветер посвистывал в траве да птицы хрипло и громко перекликались в свинцовом небе. Тихонько позванивал доспех на нервно переминающихся с ноги на ногу воинах. Мать Исриун вышла на площадку и встала между ними:

— Вы готовы убивать? Вы готовы умереть? — И она подняла руку с гусиным пером. — Готовы ли вы предстать перед судом Единого Бога?

Горм высился над ней, как гора — широкий щит впереди, огромный меч наготове.

— Мать Война будет моим судьей, — прорычал он.

Колючка пригнулась и свирепо оскалилась.

— Плевать, кто там судья. — И она повернула голову и сплюнула. — Я готова.

— Тогда начинайте! — воскликнула Матерь Исриун и бросила перышко, и быстро убежала с площадки.

Перышко медленно-медленно падало, и сотни глаз с обеих сторон следили за ним. Порыв ветра подхватил его, оно запорхало. И падало, падало… Все затаили дыхание.

— Матерь Война, пусть она не умрет, Матерь Война, пусть она не умрет…

* * *

В тот миг, когда перышко коснулось травы, Колючка прыгнула. Она хорошо помнила уроки Скифр. Они вошли в ее плоть и кровь. Всегда нападай. Бей первая. И последняя. Нападай!