Большинство участников похода на Новую Землю погибли там вместе с Романом Неплюевым. Но на полярный остров был обращен взор московского правительства, и оно решило построить крепость для защиты Новой Земли от посягательств со стороны иноземцев.
В 1651 году гость Василий Шорин, знаток сибирских соболей и «рыбьего зуба», сам бывавший на Яне и Индигирке и державший там постоянно приказчиков, послал двух своих людей в Индию. «Для отведыванья торгового промыслу» в страну Великого Могола отправились казанец Иван Никитин и Родион Микитин, но посланцев постигла неудача, и Шорину не удалась торговля соболями «на индейскую руку» . Любопытно, что через год люди Василия Шорина напали на Яне и Колыме на Юрия Селиверстова и пограбили его, когда он шел «морем на остров» для добычи моржовой кости. Они вконец разорили Юшку и помешали ему совершить задуманное им открытие «острова» на восток от Колымы.
Записка Жана де Грона
В то время, когда в Приказе Большой Казны рассматривали челобитную Василия Шорина о его посланцах в Индию, царю были поданы предложения о большой морской торговле.
«А будет его величество изволит свои корабли послать в Китайское государство, в Хину, для скляношных сосудов и для мелкого жемчугу, и для золота и серебра, и для всяких разных пряных зелей, и дерева, разных красок, и для слонового зубья и для многих иных диковин», — было написано в этой пространной бумаге .
Сочинял ее в 1651–1652 годах, не без оглядки на возможные собственные выгоды, «доктор богословия» Жан де Грон.
Откуда же, как не из устья Амура и из Охотского моря, можно было ходить на кораблях в Китай?
Не только Китай, но и Бразилия, Индия, Канарские острова, Португалия, Алжир и другие страны мира были упомянуты в челобитной де Грона. Он силился доказать, что ему «морское дело за обычай» и что он уже служил где-то «капитаном и адмиралом» над многими корабельными местами.
Разумеется, де Грон хорошо знал о северном мореплавании, о Груманте, когда предлагал посылать корабли для добычи ворвани к берегам Гренландии.
Тем временем Ерофей Хабаров, не бывший ни адмиралом, ни капитаном, ставил русские остроги на Амуре. Он добыл сведения о Южном Китае — о жемчугах и золотых рудах «Никанского царства».
Посланный ему на помощь Иван Нагиба выплыл по Амуру в Великий океан и скитался восемь недель, испытывая на себе и голод, и «морской разбой», и угрозу от великих льдов. Через страну тунгусов он волокся на нартах к ленским притокам и еле живым добрался до Якутска. С его слов и составлен чертеж, на котором был изображен остров Сахалин.
Казачьему десятнику Никите Прокопьеву, который позднее служил в Охотском крае вместе с Владимиром Атласовым, в 1652 году было поручено составить описание Амура и сделать всему «подлинно справчиво чертеж».
Не забывали русские и об исследовании морских земель напротив устьев великих сибирских рек — того самого пояса, в существовании которого был так уверен Михайло Стадухин.
В 1652 году Иван Ребров должен был, идя морем на Колыму, узнавать про «остров Новая Земля» и заодно призывать под высокую московскую руку иноземцев — чукчей, чтобы получать с них дань «рыбьим зубом».
Мы видим, что загадочную, как бы двойную, Новую Землю искали и со стороны Мезени и с колымской стороны.
Дежнев между тем находился ближе всех к искомой «земле», о которой существовали столь смутные и разноречивые догадки.
В 1652 году он открыл на анадырском поморье знаменитую моржовую каменистую отмель — Анадырскую коргу или Русскую кошку. Высокий и длинный мыс Геек тянулся к устью Анадыря от Катырги-реки. Этот мыс заканчивался отмелью, уходившей далеко в море.
Сюда много раз плавал Дежнев. Однажды он составил чертеж этих мест — от вершин Анадыря до его устья и «до той корги, где вылегает зверь». Таким образом, это была первая русская карта части сибирского побережья Берингова моря. Но чертеж Дежнева до нас не дошел.
В 1652 году в Стокгольме узнали, что московское правительство готовит поход в Америку и Даурию.
Шведский торговый комиссар Иоганн де Родес, прибыв в 1650 году в Москву уже во второй раз, стал усиленно собирать различные данные о русской торговле и торговых путях. Старый знакомый Делагарди, он внимательно изучал Архангельск, радуясь тому, что англичане грозятся «предпринять что-то неприязненное для Архангельска».
Де Родес постарался сблизиться с людьми, знающими Север и Сибирь. В числе их мы видим Василия Шорина и Василия Шпилькина.