Читаем Земной круг полностью

Стадухин почему-то поместил этот остров напротив Святого носа и устьев Яны, Индигирки и Колымы. Он объединил сказание Калибы об Аляске с уже известными сведениями о Новосибирских, Ляховских и Медвежьих островах. К тому же Михайло Стадухин считал, что эта неведомая земля есть морской «Камень», единый пояс, западный конец которого начинается напротив Новой Земли. И, конечно, невольно возникал вопрос: где же восточное окончание Каменного морского пояса?

Стадухин уверял, что на новом «острове» много моржовых лежбищ и добыча «рыбьего зуба» настолько обогащает чукчей, что они отделывают моржовой костью полозья своих нарт.

Это — указание на Аляску, ибо аляскинские эскимосы придерживались такого обычая.

Надо также учесть, в каком состоянии находился Михайло Стадухин в то время, когда излагал свои воззрения на Каменный морской пояс.

Как только Стадухин появился в Якутске, он попал в лапы немилостивого воеводы Петра Головина. Воевода посадил землепроходца «за приставы», морил его голодной смертью. Понятно, что в подобных условиях Стадухин мог поместить западный край Аляски где угодно.

Но ясырная женка Калиба говорила именно об Аляске. Все было правильно в ее рассказах, вплоть до того, что «остров» лежит против большого морского мыса. Стадухин же решил, что этот мыс не что иное, как Святой нос, около которого действительно «объявлялись» острова. Так Михайло Стадухин переместил Аляску далеко на запад.

Остальные казаки, бывшие на Колыме, уже имели какие-то другие сведения и более правильно указывали, что Новая Земля лежит близ устья Погычи. Стадухин сам вскоре был вынужден отказаться от своего прежнего убеждения и стал искать новую морскую землю на востоке, а не в «русской» стороне — между Леной и Колымой.

<p>Рядом — Большое море!</p>

Смельчаки стали собираться в поход «морем вперед» — за Колыму. Вслед за Ерастовым в 1646 году устюжанин Степан Евдокимов и Лука Семенов ударили челом, чтобы им дозволили построить на Лене коч.

Из устья Колымы к востоку отправились Исайка Игнатьев Мезенец и Семен Пустозерец с семью товарищами.

Они, идя «подле Каменю двое суток парусом», летом 1646 года открыли Чаунскую губу, а следовательно, и остров Айон, а также устье реки Чаун.

Западный край «Чукотской землицы» был сыскан, и только отсутствие сведущего толмача удержало мореходов от посещения новой страны.

Тяжелые костяные топоры были привезены на Колыму после «немой» меновой торговли с чукчами в Чаунской губе, где были получены сведения о богатых моржовых лежбищах на «Большом море».

Колымские казаки, торговые и промышленные люди стали поговаривать о том, что пора бы им сложиться и начать поиски новых землиц с «рыбьим зубом», а заодно и узнать, что за новая река Погыча лежит к востоку от Колымы.

К этим разговорам прислушивался на Колыме Семен Дежнев, еще не успевший залечить стрельную рану в голову, полученную в страшном единоборстве с юкагирским князьцом Аллаем.

Дежнев, видимо, уже тогда размышлял, где в действительности находится новый остров или Новая Земля, и решительно отвергал мнения Стадухина, что впоследствии и отразил в своих отписках. К тому же со Стадухиным у Дежнева уже были какие-то старые счеты, столь омрачившие их отношения в дальнейшем.

Когда мирской притеснитель якутский воевода Петр Головин был сменен Василием Пушкиным, новый начальник края выпустил Стадухина из-под стражи, произвел в десятники и разрешил ему начать сборы на Погычу-реку.

Стадухин уже ни о каком Святом носе не вспоминал, а все надежды связывал с Северо-Востоком.

В то время в Якутск вернулся из своего блистательного амурского похода Василий Поярков.

Он завершил дело первых проведывателей Амура. В 1643 году Поярков посадил своих людей на струги и сплыл по Лене до устья Алдана. Потом плыли по Учуру и покрытой шумными порогами Гонаме. Поярков перешел на лыжах и нартах Становой хребет, открыл устья Зеи, Сунгари, Уссури, миновал владения людей, одетых в рыбьи кожи, и, наконец, увидел перехваченное песчаными наносами горло Амура.

Именно об этой «кошке» и говорил когда-то Нехорошко Колобов.

В земле великих топей и высокого камыша Василий Поярков поставил зимовье, а весною стал своим уменьем сколачивать морские суда.

Он выплыл в бурную Ламу, светившуюся запоздалыми льдинами, и двенадцать недель странствовал в грозном море.

Мореходов заносило к какому-то большому острову. (Трудно сказать, что за морская земля это была.) Затем где-то у материка поярковцы пережили «корабельный разбой», когда часть судов была выброшена на берег.

Но Поярков уцелел и довел своих товарищей до устья Ульи.

Он с нетерпением распахнул скрипучие двери избы, поставленной там Иваном Москвитиным.

Долго волокся нартами Поярков с Ульи на Маю, чтобы плыть по ней к Алдану и Лене. Летом 1646 года с горстью своих удальцов он, сняв шапку, вошел наконец в ворота Якутского острога, от которого отныне пролегла прочная дорога к амурскому устью.

Какие новые земли видели Поярков и его спутник Юрий Петров, когда их носило жестокими ветрами по неприветливой Ламе?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное