Земляки по разуму

— А ты чего? Сам у них взять не можешь?

— Это ниже моего достоинства! — гордо изрек Вуйко и звонко хлопнул себя по животу.

— Понимаю, — пробормотал Саньковский, воспитанный в традициях уважения к чужим принципам, даже если они такие выпуклые, и начал стягивать комбинезон. — А вдруг отправят на Северный полюс?

— Не отправят. Там туристов мало!

— Тогда бери, пользуйся!

Вот так майор избавился от ватных штанов.

***

Когда звездолет выскочил в обычное пространство, Тохиониус с удивленным удовлетворением констатировал, что они находятся там, куда стремились, а именно в окрестностях Понго-Панча.

— Ну да? — не поверил невидимый боец своего фронта и не без сарказма поинтересовался. — Ты это серьезно?

— Абсолютно.

— Так почему мы еще висим в этой осточертевшей тьме? Заходи на посадку!

— Остались мелкие таможенные формальности.

— О-о, формальности! — взвыл вождь, в племени которого не существовало даже зачатков бюрократии.

— Не вой, а лучше спрячься куда-нибудь. У меня на тебя никаких документов нет, космополит, — холодно посоветовал Тохиониус, увидев на обзорном экране корабль таможенников.

— Я никогда ни от кого не прятался! — оскорбленный неуместным предложением, вождь обиженно раздулся силовыми линиями и стал занимать в пространстве места в два раза больше, туманя пилоту зрение и создавая помехи аппаратуре.

— Ладно, ладно, извини. Просто помолчи и этого будет достаточно. У них не настолько острое зрение, чтобы засечь тебя.

Продолжая недовольно ворчать, вождь забрался в кувшин, стенки которого все еще отдавали родным запахом амброзии, и предался воспоминаниям.

К счастью, таможенные формальности для тех, кто решил посетить Одинокую Жемчужину, как не без претензии переводилось название планеты, были сведены к минимуму. Уже через два часа они приземлились в центральном космопорту.

— Убей меня Бог! Кого я вижу! — едва выбравшись наружу заорал дух, плюнув на конспирацию и свое нелегальное положение. — Вонючий Бог!!!

— Кто? — удивился Тохиониус. — Не может этого быть!!!

— Это тебяне может быть! — тоном закостенелого антропоморфиста отрезал вождь и сгустком невидимой контрабанды ринулся вперед.

***

Долгий день клонился к вечеру и смертельно уставший Горелов мечтал о стакане неизменной водки — чертов Саньковский не додумался прихватить на рыбалку бутылочку коньяка! — ужине и койке. Он вздрогнул и не поверил органам чувств, когда подкатившийся к нему осьминог закрякал по-русски:

— Какая неслыханная радость! Мы так рады встрече!

— Кто это мы? — опешил регулировщик, наблюдая перед собой одинокое и смутно знакомое создание.

— Ты не узнаешь меня, Вонючий Бог? — промурлыкал вождь, обволакивая его энергополями. — Хм, ты уже стал не таким вонючим!

Тут к ним подоспел Фасилияс.

— Как тебя зовут? — не дав раскрыть рта, спросил он без лишних церемоний.

— Го-горелов, — ответил бывший лейтенант, чувствуя, что еще чуть-чуть и потеряет сознание.

— Ты мне не рад, земляк? — подозрительно спросил вождь, не делая скидки на то, что он — невидимка.

— Р-рад, — продолжая заикаться, ответил Горелов, отстраненно и тупо размышляя о том, что любая обезьяна ему землячка больше, чем эти говорящие земноводные.

— А остальные тоже здесь? — задал Тохиониус волнующий его вопрос. Ведь если они здесь, то шансы избавиться от занудного духа значительно увеличиваются.

— Какие остальные?

— Шемен, Димка, Фасилий…

— Семен бродит где-то, а майор там, у обелиска сидит…

— Какой майор?!

— Наш, милицейский, — выдохнул Горелов и упал, наконец-то расставшись с явно бредящим сознанием.

***

— Давненько не виделись, Грык, — проскрипел Кар, вернувшись из отпуска, посвященного девятому циклу половой активности. В скрипе слышались нотки глубокого удовлетворения.

— Рад видеть тебя, Кар, — нимало не поголубев, соврал Грык, сидя в рабочем гнезде.

— И я тоже. Могу ли я спросить, насколько ты был активен?

— Можешь, — великодушно ответил напарник и порозовел от воспоминаний.

— Вижу, вижу, что и тебе отдых удался, — ярко-алые пятна выразили доступную Кару степень радости по поводу того, что коллега тоже был не самым пассивным из участников цикла. — Невыразимо приятно быть национальными героями, не так ли?

— Именно невыразимо, друг мой, — оптические присоски добродушно свернулись в кочерыжки, дабы целомудренно не выдать истинных чувств по отношению к самодовольному тупице. — Особенно тогда, когда вся нация сплошь пассивна, правда?

«На что он опять намекает?» — кольнуло подозрение Кара, но нежелание портить себе настроение заглушило тень былых обид, и он задал давно подготовленный коварный вопрос, который в любых обстоятельствах мог бы сойти за экспромт. Как известно, экспромты сбивают спесь с выскочек туманного пола.

— Что бы нам совершить еще такого этакого, чтобы следующий цикл был еще более приятен, чем этот?

— Не знаю, коллега, я даже как-то еще и не думал об этом, — протянул Грык и поерзал в гнезде, дабы придать телу задумчивое положение.

Именно этот ответ и нужен был Кару. Он уже было собрался добить напарника идеей, рожденной в мучительных размышлениях среди редких пауз половых актов, как вдруг тот неожиданно продолжил: