Земля живых

Помолчали. Ирка чувствовала себя глуповато. С одной стороны, напарница могла быть полезной, да и так вроде не вредная она девка. С другой – так молча сидеть… Это хорошо с давно знакомыми, близкими людьми, когда ничего нового по определению рассказано быть не может, но вместе сидеть – уютно и душевно. Тут как раз наоборот – было неуютно, а вот информации важной получить хотелось. Ирина заметила, как стушевался весьма уверенный в себе десятник, как только речь зашла о родовспоможении. Ясно, что и здесь с этим делом было туго. Может, и получше, чем в деревне, но тоже не фонтан. А не фонтан означал, что получится дикий риск – и для ребенка, и для нее. Нет, определенно стоило уточнить, что да как тут. Ирка прекрасно понимала, что в общем ей везло все время и попасть в компанию вменяемых людей – это тоже удача. Другое дело, что смущало известие о том, что их будут направлять на куда как более опасные задания, это пока они в себя приходят после разгрома. И эта передышка вряд ли будет долгой.

– Кто у тебя был первый? – вдруг спросила напарница.

– В каком смысле? – встрепенулась Ириха. Вопрос был странноватым, и Ирка сначала подумала о том, кто ее девственности лишил, нагловатый пацанчик по имени Валерик… Вот уж о ком ей совершенно было неинтересно ни вспоминать, ни рассказывать. Такая она дура была, стыдно самой. Даже сейчас.

– В смысле твой первый мертвяк, – пояснила все так же глядевшая из-под волос напарница.

– А, это… Один из бандюганов, к которым я попала. Муженек хоть и припозднился, но, в общем, успел вовремя. Живых бандюганов он положил, а мне пришлось их окончательно успокаивать. Но они в меланхолии полной находились, короче, не о чем особенно говорить.

– Типа стрельбище?

– Ага. Подошла – стрельнула, подошла – стрельнула. С остальными живыми бандюганами солонее пришлось.

Тут Ирка вспомнила легенду о том, как ей попали пистолет и автомат, и, выдержав паузу, добавила предусмотрительно:

– Но для меня это уже новостью не было, мы еще когда из города убирались, на трассе мертвяков видели. Вот с ментов мертвых сняли пистоль и укорот. Но там я не смотрела, как их муж угомонил.

– Ты выпить хочешь? – не слишком слушая ее, спросила кудлатая.

– Нет, наверное, не стоит, как бы малышу не повредить, – осторожно отказалась Ирка.

– А я выпью, – с вызовом в голосе заявила брюнетка. Достала из-под подушки маленькую, блестящую серебром фляжечку, щелкнула крышкой и приложилась. Чуть поморщилась – пойло во фляжке было крепким. Глянула на Ирку, пояснила:

– Ром. Хороший. Напоминает мохито. Мне нравилось мохито. А тебе?

Ирка подавила желание спросить о том, что это за питье: слыхать о мохито она слыхала и даже видала пару раз бутылки зеленоватой газировки в супермаркете, но по телевизору речь шла не о газировке, а о навороченных коктейлях в клубах, потому, чтобы не попасть впросак, она воздержалась от ответа. Просто пожала неопределенно плечами. Соседка снова хлебнула из фляжечки.

– И фреш. А ты как относилась к фрешу утром? У нас это было в обычае, – заметила напарница.

– Не, я утром чай. А так… Я вообще стараюсь не пить всякое. Тем более крепкое.

– Опасаешься, что понесется по кочкам? – понимающе хмыкнула кудлатая.

Ириха смутилась. Ну и это тоже… Родители-то перед глазами стояли. Разговор этот не шибко нравился ей. Толку от него никакого, а становится неудобно, что она даже не знает, что такое фреш. Или там это, как его – «махита». Иронично поглядывая на Ирину, кудлатая приложилась к своей фляжечке. Видать, хорошо приложилась – фляжечка граммов на сто явно опустела, потому напарница вытрясла последние капельки в открытый рот, с сожалением закрыла крышечку и сунула фляжку обратно под подушку. Глаза у кудлатой повлажнели, она странно поглядела на собеседницу и вдруг отрывисто заговорила:

– А у меня первый мертвяк – мамита мия. Мамочка моя. Самая любимая. Она и сейчас в нашей квартире ходит. Мне повезло, что она запнулась. Они вначале плохо ходят. Сама знаешь.

Кудлатая покивала головой.