Земля и небо. Записки авиаконструктора

Его стремительность заражала окружающих. Сказать, что он был любимцем конструкторов или рабочих было бы неверно, но с ним работалось легко, его просьбы выполнялись как приказы, он был доступен и понятен, вездесущ и всеведущ, был душой завода.

Его слабостью были карты, вино и женщины. Когда выдавался свободный вечер, мы запасались вином или пивом и могли просидеть за преферансом ночь напролет. Конечно, вскоре я начинал клевать носом, а он, будоража всех, рассыпает карты и шутки, приговаривая:

— Люблю эту работу!

Весной 1939 года был закончен первый этап госиспытания нового самолета и «наверх» отправили предварительное заключение. Заявленные конструктором основные данные НИИ ВВС подтвердил, но, разумеется, сопроводил бочку меда ложкой дегтя: и вооружение слабовато, и радионавигационное оборудование бедновато, да то, да се.

14 июля Сталин пригласил к себе Яковлева вместе с военными летчиками; с ними поехал и ведущий инженер по летным испытаниям Института ВВС Холопов.

— Вася, — спрашивал я его потом, — не растерялся ли ты там?

— А что?! Я вошел и доложился, как положено, а он и говорит: «Садитесь». Затем он стал меня расспрашивать о самолете, а я отвечал все так, как есть. Яковлеву, я видел, это не нравилось, но он вмешиваться в разговор не стал.

— А он-то что, Сталин?

— Помолчал, а потом спросил: «А воевать-то на нем можно?».

— Если доработать кое-что, то можно.

Он затем порасспросил еще летчиков, поблагодарил всех и отпустил, а Яковлев остался.

Вскоре нам стало известно, что самолет решено запустить в серию на одном из лучших авиазаводов в Москве.

После небывалого в моей жизни напряжения в работе наступило затишье. Я вместе со своим шурином и его братьями на первомайские праздники 1939 года отправился в деревню на утиную охоту. Купив на перроне «Правду», я своим глазам не поверил: на первой странице указ: «За создание нового боевого самолета наградить ОКБ-115». Среди других:

«…Орденом Ленина — Яковлева, Хромова, Ястребова, Пионтковского…

Орденом Трудового Красного Знамени — Демешкевича, Жирова…

Орденом Красной Звезды — Адлера, Виганта, Синельщикова, Трефилова, Шехтера…»

— Костя, Костя, — кричу я своему шурину, — ты только посмотри!

— А это ты видел? — спросил он, прочтя указ. — Под передовицей.

Там находилось специальное отдельное постановление о награждении Яковлева легковым автомобилем ЗИС и 100 тысячами рублей.[6]

— Нет. Не обратил внимания. Вот это да!

— А с охотой как? Может быть отставим?

— Как так? Награда наградой, а утки утками.

Вернувшись из деревни, я как раз поспел на церемонию вручения наград. Сам Калинин левой рукой подавал коробочки, а правой пожимал руку. Когда подошла моя очередь, я протянул свою левую руку, а правой ответил на рукопожатие. Не пожалев своей светло-коричневой кожаной куртки, проделал в ней отверстие и накрепко привинтил «Красную Звезду» всего с четырехзначным номером. Мне казалось, что и сочетание цветов получилось гармоничным и все окружающие смотрят на меня с удивлением и восхищением.

Особенно я заважничал перед своей сестрой, которая всегда смотрела на меня свысока, с детства подчеркивая свое превосходство в возрасте, учебе и талантах. А тут вдруг «Женька-дурак», «философ несчастный» утер ей нос.

Если этот успех немного вскружил мне голову, и то ненадолго, то АэС закусил удила. Когда Сергей Трефилов, став тогда официальным начальником КБ, разлетелся к нему насчет дележа ста тысяч, тот его обрезал, сказав:

— Деньгами-то награжден Яковлев, а не коллектив. Премирование, конечно, будет, но попозже, через Наркомат.[7]

— Все равно, с вас причитается, — не унимался Трефилов, — нужно устроить банкет на весь свет.

— Ничего не нужно, успокойтесь. Лучше займитесь паркетом, опять везде грязь.

Тем временем слава об успехе ОКБ Яковлева облетела авиапромышленность, и сюда устремились и стар и млад. Новые конструкторы, стараясь оттеснить аборигенов, наперебой предлагали «блестящие» идеи, которые без надлежащей проверки принимались на веру и вносились в техдокументацию по указанию Кирилла Виганта, ставшего первым заместителем главного конструктора. При постройке дублера, также порученной мне, а затем при его летных испытаниях многое было исправлено и доведено до ума, исправлено на ходу, но, увы, в серийных чертежах должного отражения это не получило.

Нараставшая неразбериха в серии вынудила Яковлева отозвать меня с аэродрома и направить на серийный завод в качестве своего представителя.

Там, на сборочной линии, выстроились разношерстные самолеты. На одном из них вместо исходной компактной шкворневой пулеметной установки монтировалась громоздкая, смахивающая на застекленную птичью клетку, пулеметная турель конструкции Г. М. Можаровского и И. В. Веневидова. На другом, по соседству, устанавливалась выдвижная башня, сконструированная способным конструктором Г. И. Гудименко. Эта башня хорошо вписывалась в контур фюзеляжа в походном положении, но безобразно портила обтекаемость самолета в боевом, выдвигаясь в воздушный поток именно тогда, когда самолету и нужна наибольшая скорость.