Земля и море

Обняв ее, он попытался поцеловать. Она не противилась, но и не отвечала на его ласку. Он обиделся, разделся, лег в кровать и уснул, не дождавшись Аустры. И казалось, будто с погасшим светом лампы в его памяти погасло воспоминание о вечернем разговоре, он больше не думал о нем, не оглядывался.

«От него нечего ждать сочувствия, он никогда не поймет меня», — думала Аустра, прислушиваясь к дыханию спящего мужа.

И в сердце, так горячо любившем этого человека, в эту ночь порвалась какая-то невидимая нить.

7

Под утро буря немного утихла, на несколько часов перевела дыхание, чтобы потом забушевать с прежней силой. Зандаву были знакомы эти передышки, и он сразу же стал собираться в море: если поспешить, можно успеть вытащить сети, они были закинуты не очень далеко от берега.

Когда он, торопливо позавтракав, натянул высокие сапоги и снял с вешалки дождевик, Аустра спросила:

— Ты же не пойдешь сейчас в море?

Занятый сборами, Алексис удивленно взглянул на жену:

— А чего ждать? Лучшей погоды не будет.

Потому ли, что он чувствовал себя неловко после вчерашней ссоры, или боялся, как бы Аустра опять не затронула неприятную тему, но Алексис, избегая ее, торопился скорее покинуть дом. Уходя, он крикнул Рудите:

— Если придет Лаурис, скажи, что я жду его на берегу! Пусть идет скорее.

Аустра смотрела в окно, как он большими шагами уходил через дюны. Сосны уже не раскачивались так пугающе, как вчера, но уныло шумел ветер, и на затихшем побережье грозно ревел бьющийся о берег прибой. Несмотря на разговор, происшедший накануне, Аустру охватила боязнь за Алексиса. Всякий раз, когда он отправлялся в открытое море, она оказывалась во власти этого ощущения и не успокаивалась до тех пор, пока он не возвращался на берег.

Если бы Аустра его не любила, ей бы не пришлось испытывать страх. Она все-таки любила его, какие бы муки он ей ни причинял. Да и он говорил о своей глубокой привязанности к Аустре. Но если он действительно любит, то должен хоть немного понять ее, пощадить и не мучить.

Алексис скрылся за дюнами. Еще немного, и моторка зароется в белую бурлящую пену на второй и третьей отмели. Всегда он поступал так, как хотелось ему. Может быть, потому, что никто не сопротивлялся его воле.

«Ни разу я не пробовала его отговорить, — подумала Аустра. — Наверное, он умеет и уступать? Если я что-нибудь для него значу, он послушается и выполнит мою просьбу. А если он все же не послушается, тогда… я ему безразлична, и мне нет смысла дольше страдать».

Она накинула пальто и побежала на взморье. Моторки не было на берегу, она стояла на якоре на крайней отмели. Алексис уже прогрел мотор и теперь выкачивал воду.

— Ну что? — спросил он, увидев Аустру. — Лаурис еще не приходил?

— Нет, он еще не появился, — ответила Аустра.

На отмели, кроме них, не было никого. Оглянувшись кругом, Аустра заметила, что кто-то шел с западной стороны дюн по направлению к ним. До него было шагов четыреста, но по фигуре и походке Аустра узнала Лауриса. Алексис еще не заметил его. «Надо сказать, пока не пришел Лаурис», — решила Аустра.

— Алекси, — сказала она, — не можешь ли ты выйти на берег? На ветру на расстоянии трудно говорить.

— Хорошо, — отозвался Алексис и вылез из лодки. Подтянув голенища сапог повыше, чтобы не захлестнуло водой, он выбрался на берег и, повернувшись спиной к ветру, закурил.

— Что ты хотела сказать?

— Не ходи сегодня в море…

— Что за ерунда? — проворчал Алексис. — Я уже прогрел мотор, и теперь дело только за Лаурисом.

— Но если я очень попрошу, чтобы ты остался… Только сегодня! Я не знаю, что это, но сейчас у меня на душе так тревожно… Ты ведь не пойдешь, не правда ли?

Аустра ожидала, что он скажет.

— Ты опять начинаешь дурить, — нетерпеливо сказал Алексис. — С тобой что-то неладно. Иди домой, а то простудишься. А вот и Лаурис идет.

— Ты все-таки пойдешь? — прошептала она, бледнея.

— Ну, конечно.

— Почему ты никогда и ни в чем не хочешь послушаться меня, Алекси?

— Ты всегда просишь о таких вещах, которые меня сделали бы посмешищем, если бы я тебя послушал.

Желая показать, что разговор его больше не интересует, Алексис взял со скамейки кожаный фартук и побрел обратно к моторке. Аустра не уходила, она дождалась Лауриса. Подойдя, он тихо поздоровался и бросил вопросительный взгляд на Аустру. Лицо ее опять стало непроницаемым. Когда Лаурис вторично взглянул в это лицо, Аустра не отвернулась и пристально, задумчиво посмотрела на него, точно принимая какое-то решение.

Мотор заработал. Лодка, подпрыгивая и зарываясь в волнах, качающимся ходом пробивалась в открытое море. Аустра медленно направилась к дюнам. Она не пошла домой, там ее никто не ожидал. Взобравшись на вершину холма, она долго стояла среди кривых сосен и смотрела на море. Ее охватило глубокое, унылое спокойствие. Крики чаек напоминали ей смех Алексиса. Так он смеялся над ее страхами, таков был его ответ на ее мольбы и мучительную боязнь. Ему не было никакого дела до ее переживаний.