Земля и море

Труднее всех, пожалуй, было Алексису. Он понимал состояние сестры, знал, на что теперь надеется она. Но сам он стремился к тому, что должно было полностью разрушить эти надежды. Открывалась возможность осуществить заветное желание не только Рудите и Лауриса, но и его, Алексиса. Это, может быть, единственный случай вырваться, уйти из чуждой ему жизни и вернуться на взморье. Появится ли еще когда-нибудь в жизни столь убедительный повод переменить место жительства? Умер отец, и никто не мог запретить сыну возвратиться в отцовский дом — ни Аустра, ни Эзериетис не станут возражать. Если он использует этот случай, он сможет прожить жизнь так, как требовал его характер, его склонности, но ведь тогда он разрушит мечты двух дорогих ему людей. Если бы кто знал, как мало интересовало его отцовское имущество! С какой радостью, если бы это зависело от него, он отдал бы Лаурису и Рудите даже усадьбу Эзериеши со всеми полями, скотиной и строениями, если бы они ему принадлежали. Но кто этому поверит? Все будут считать его алчным: мало ему Эзериешей, хватается еще и за эту малость. Если бы можно говорить… и если бы он мог всех успокоить…

И все же нельзя упускать возможности вернуться.

Алексис, вздохнув, сказал:

— Да, у меня, конечно, есть свои соображения. Но попытаемся устроить все так, чтобы всем было хорошо. Знаете, откровенно говоря, мне надоело там, в Эзериешах. И очень сильно тянет обратно. Там мне не место. Я никак не могу привыкнуть. Все там хорошо, но не для меня.

Рудите побледнела. Лаурис вздохнул, но никто не догадался, что это был вздох облегчения. Он не произнес ни слова, боясь выдать свою радость: «Они будут жить здесь, я смогу видеть ее каждый день!»

— Я понимаю тебя, Алекси, — справившись со своим волнением, сказал Лаурис. — Я поступил бы так же.

«А мы… что же будет с нами?» — казалось, спрашивал взгляд Рудите. Она была жестоко разочарована. Словно читая ее мысли, Алексис сказал:

— Но я не собираюсь долго жить в старом доме. Может быть, только первый год нам придется пожить вместе. За это время я выстрою новый дом, и Рудите останется хозяйкой в старом. Когда вы поженитесь, дом будет вашим. И в море мы будем ходить вместе, Лаурис. Лучше же объединиться с родным человеком, чем сколачивать артель из посторонних.

— Можно, конечно, и так… — сказала Рудите. — Как ты считаешь, Лаури?

— Я думаю, Алексис прав, — ответил он. — Год можно и подождать.

— А можно и вместе всем жить, — заметила Рудите. — У нас три комнаты, так что из-за жилья откладывать нечего.

— Понятно, — согласился Алексис. — Каждой семье по комнате, а третья общая. Уживемся, ведь мы не чужие и друг друга знаем.

— Все устроим, времени еще достаточно, — сказал Лаурис.

На утро следующего дня Алексис уехал в Эзериеши с твердой уверенностью, что через несколько недель возвратится сюда совсем. По мере того как затихла навеянная смертью отца и похоронами грусть, Алексиса охватила радость. Как все удачно повернулось в его жизни! Да и Рудите и Лаурис воспрянули духом, ведь планы Алексиса не шли вразрез с их планами… какие бы они у каждого из них ни были.

5

Встречать Алексиса на станцию приехал старый Ян.

— Ну, как дома, все в порядке? — спросил Алексис.

— Да, все так же, — ответил работник. — Ведь вы недолго были в отъезде.

— Ты прав. Возможно, в следующий раз я задержусь подольше… — усмехнулся Алексис. Он совсем не походил на убитого горем человека. Взяв вожжи, Алексис беспрестанно погонял лошадь. После полудня они уже въезжали во двор Эзериешей.

Захватив приготовленный Рудите узелок с поминальными гостинцами, Алексис сразу направился в комнату. Аустра с отцом еще не обедали, и он угодил прямо к столу.

— Мы не ждали, что ты приедешь с первым поездом, — сказала Аустра.

— А незачем там было задерживаться, — беззаботно ответил Алексис. — Нам теперь много дел предстоит.

Он был до неприличия весел, если принять во внимание, что человек только что вернулся с похорон отца.

— Можно подумать, что ты получил большое наследство, — улыбнулась Аустра.

— А если оно так и есть на самом деле? — ответил он.

Больше они эту тему не затрагивали. Эзериетис заговорил о старом Томасе, сожалея, что им не суждено было еще раз встретиться.

— Славный был человек — бодрый, неунывающий. Мы бы с ним поладили. На рождество бы опять встретились, поболтали, выпили по кружке пива, а теперь уж не придется.

— Что делает Рудите? — поинтересовалась Аустра.

— Пока хозяйничает одна.

— Значит, ты думаешь, что скоро она будет не одна?

— Определенно, — Алексису хотелось выложить свой план, но, взглянув на Эзериетиса, решил поговорить с Аустрой наедине.

Рассказал о похоронах, о том, как ехал. Когда Эзериетис заговорил о домашних делах, Алексис слушал его с рассеянным видом, не задав ни одного вопроса. Эти дела его уже не интересовали.

— Посуду помоешь потом, — шепнул Алексис жене. — Пойдем к себе в комнату. Мне что-то нужно тебе сказать.

— Я позову Зете, чтобы убрала со стола, — сказала Аустра. — Иди, я сейчас приду.