Зелёные глаза

Опять! Выследили! Этот мальчик явно не отстанет, пока я его не нарисую. Увидев нас, он расплылся в беззубой улыбке. Вспоминаю, что вчера у автобусной остановки я наобещал ему портрет, если он покажет нам дорогу. Придётся уносить ноги.

Оказалось, что все ждали, когда привезут хлеб. А что еще надо в деревне? Водку, то есть самогон, они и сами делать могут.

Лес вокруг деревни уникальный. Море шиповника. Будет чем порадовать любимую тещу. Но пыл мой охладел к этой ягоде быстро. Оказывается, я не люблю колючую ягоду. Лучше и полезней собирать арбузы: они не колются. Но все же с литр мне удалось наскоблить. Окрестные кусты шиповника, сколько не просили, так и не дождались своей очереди. Спасибо Леньке. Помог. А вначале, как только я увидел чудо-шиповник, эти красные ягоды, я обомлел: «Все мое! Не уйду, пока не соберу». На что Леха только ухмыльнулся и посмотрел на меня, как на идиота.

– Ню-ню!

– Что ну-ну! Беги за ведрами! И побольше!

Но Ленька как-то странно скрутил пальцы, показав мне фигу, и ткнул указательным пальцем в висок, а потом покрутил. До меня не сразу дошёл смысл этого жеста, и я принял его как оскорбление. Но потом оценил. Пока я ругался, как сапожник, вытаскивая из пальцев противные колючки, Лёнька преспокойно снимал плоды и кидал их в банку. Скорее всего, ему известен какой-то особенный секрет собирания шиповника. А может у него просто больше терпения?

Местная купальня произвела на меня большое впечатление. Маленькая лужа среди густого леса пользовалась у местной шпаны большой популярностью. Преспокойно скинув одежду и не обращая внимания на гнус, Лёха залез в знакомую с детства лужу и стал фыркать, как бегемот на реке Лимпопо.

Нет уж! Предпочитаю чистую, но холодную воду. Лучше одну минуту в быстрой речке, чем час в грязной, пусть теплой, луже среди комаров.

– Зря ты так. Мог бы и ополоснуться, – с грустью выдохнул Ленька, оказавшись без компании. – Когда-то здесь глубина была. Здесь озеро было. Я даже не знаю, куда что подевалось.

Лёшку я понимал. В детстве все деревья большие, а озера глубокие. Но подобное я уже видел.

А потом было то, о чём я всё время мечтал. Когда я залез в быстрый и холодный Хор, Лёху передёрнуло. На всякий случай он отошёл подальше и набрал горсть камней, чтобы отбиваться.

Я спорил с бешеным течением, как псих прыгал в воду, а Лёха смотрел на меня дикими глазами и ёжился.

Сильнее и холоднее реки у нас нет. Хор есть Хор. Даже если просто смотреть на реку, в душе что-то выворачивает, как будто течением старые коряги вдоль берега. Сила! В названии, конечно же, нет ничего общего с хоровым пением. Считается, что его дали удэгейцы, или кто-то до них, это неизвестно. Может Хор от слова хорошо? Тогда мы родственники, и мне это по душе.

Наконец-то мы дождались! Приехал капитан милиции дядя Боря. Копия моего друга. Еще больше дядя Боря походил на Лёшкину матушку, женщину добрую и так далее.

Вечер обещал быть. Даже хозяйка приободрилась и как-то расцвела, одевшись в новое платье.

После обеда решили прошвырнуться по окрестному лесу по грибы. К сожалению, мы были не первыми, и достались нам остатки, на что не лег глаз тех, кому бог дает. На обратном пути мы встретили таких же любителей грибов, как и мы. Я им посочувствовал, а дядя Боря махнул рукой, мол, грибов на всех хватит.

– Супец будет что надо, – пообещал нам дядя Боря. – А ближе к вечеру баньку истопим.

Я давно поглядывал в угол огорода, где уютно устроилось бревенчатое строение с невысокой крышей и железной трубой. Это по мне. Баню обожаю.

На кухне у Лехиного дядьки я познакомился с завидной коллекцией браконьерских ножей.

– Барахло! – пояснил он. – Нажрутся, а потом шарахаются по деревне, людей пугают. Есть такие. Любят ножичком помахать.

Я взвесил один из трофеев. Он походил на хороший индейский мачете.

– Веселый у вас народ.

–Это исходя из названия деревни, – пошутил дядя Боря.

Я про себя подумал, что неплохо бы в следующий раз привезти в подарок хороший ножик. Ножи моя страсть. Надо ведь чем-то грибы срезать.

Вечер выдался на славу. Пока я по старой привычке кромсал полено, превращая березовую чурку в топорище, дядя Боря втихую, чтобы не видела хозяйка, потягивал папироску. «Язва», —пояснил он.

Из трубы бани валил белый дым, а в кухне вовсю кипела похлебка.

Докурив не первую, за вечер, папиросу, дядя Боря спрятал бычок в спичечный коробок и углубился в бесконечные проблемы по хозяйству. Хорошо, что я вовремя сообразил, куда приткнуть свои руки. Лёха смотрел на меня грустными глазами, выворачивая наизнанку грядку с помидорами.

Из кухни доносился аромат грибного супа, а в моём желудке творилось что-то невообразимое. Словно магнитом, меня тянуло на кухню. Зайдя в нее, я увидел огромную кастрюлю, в которой что-то бурлило и булькало. Это было свыше моих сил. Я зачерпнул ложкой. Даже в ложке вода умудрялась булькать. Ну и ну!