Зеленый дом

Сложим костер,
не обойдешься, понятно, без помощи грабель;
стебель остер,
каждый сухой, — берегись ощетиненных сабель.
Фрукты собраны, сад подготовлен к зиме,
все отводки в теплице сидят, как в тюрьме,
всё, что надо, подрезано, вскопано, сложено в штабель.

Жар у костра!
Не обожгись да пожар не устрой ненароком.
Завтра с утра
бросим хозяина греться в дому одиноком:
пусть на рынок таскает свой лук до весны,
мы же в город податься до дома должны, —
всё в дыму, и листва, облетев, шелестит над потоком.

Ну, подтяни
ту же, что прежде, — иль вовсе не стало задора?
Гаснут огни,
стручья полопались, жухнут вьюнки у забора.
Время взять у хозяина полный расчет,
ибо холод уже над полями течет,
наступает зима, и по новой споется не скоро.

Из сборника «ИЗГНАН ИЗ АВСТРИИ» (1943)

Писать в тоске ли, в злобе

Писать в тоске ли, в злобе
про то, как в синей робе
с мытьем полов вожусь?
Возьму для проволочки
двадцать четыре строчки
и в них опять не уложусь.

Здесь жить не слишком тяжко:
есть брюки, есть рубашка,
я на соломе сплю.
Пусть цензоры не мажут
слов, что тебе расскажут,
как я тебя еще люблю.

Молчу про будни наши,
поверки и параши,
про то, как что ни час,
то свежий слух, что лордам
пришлось приказом твердым
отправить на свободу нас.

Пусть нынче из барака
я вышел бы, однако
с тобою бы не смог
сейчас остаться рядом:
пропитан пылью, смрадом
я весь, от головы до ног.

Во всем, всегда, повсюду
чем был — уже не буду:
годам ведем отсчет
уже иной с тех пор мы,
как в спешке на платформы
нас погрузили, словно скот.

Исписана страница,
свиданье и не снится, —
я завтра при котле
заведую баландой,
коль нынче всей командой
не увезут на корабле.

Интернированные Хайтона [2]