Зеленый Дом

Да, сегодня утром, и они немедленно известили дона Фабио. Дон Хулио все время говорил — этот министр ставит палки в колеса, он мой злейший враг, ничего из этого дела не выйдет. И это была чистая правда, вы же видите, сменилось министерство и тут же пришел приказ.

— Прошло уже столько времени, — сказал сержант. — Я и забыл о бандитах, губернатор.

Дон Фабио Куэста по-прежнему улыбался. Им надо отправиться как можно раньше, чтобы вернуться до наступления дождей, паводки на Сантьяго страшная штука — сплошные водовороты и бурелом, сколько жизней унесли эти паводки.

— У нас на посту всего четыре человека, а этого мало, — сказал лейтенант. — К тому же одному жандарму придется остаться здесь, нельзя же бросить на произвол судьбы полицейский участок.

Дон Фабио лукаво подмигнул — но ведь новый министр друг дона Хулио, понимаете — друг. Он оказал ему всяческое содействие, и они отправятся не одни, а вместе с солдатами из Форта Борха. И там уже получили приказ, лейтенант. Офицер отпил глоток и отозвался без особого энтузиазма: а, это другое дело. Но он все-таки не возьмет в толк этот приказ — и лейтенант озадаченно покачал головой, — ведь теперь это вроде воскресения Лазаря, дон Фабио. Что ж он хочет, так уж водится в нашем отечестве, лейтенант, этот министр все волынил и волынил, думая повредить одному только дону Хулио и не отдавая себе отчета в том, какой ужасный ущерб он наносит всем. Но лучше поздно, чем никогда, правда?

— Но ведь уже давно нет жалоб на этих бандитов, — сказал лейтенант, — последняя поступила вскоре после того, как я приехал в Санта-Мария де Ньеву, видите, сколько времени прошло.

Какое это имеет значение, лейтенант? Нет жалоб здесь, так есть в других местах, и кроме того, эти каторжники должны поплатиться за то, что натворили, налить вам еще пивка? Сержант кивает и снова залпом осушает стакан. Дело не в этом, губернатор, просто они, скорее всего, зря проездят — вряд ли эти подонки все еще там. А если дожди затянутся, сколько времени им придется оставаться в лесах точно заживо погребенным! Ничего, ничего, сержант, через четыре дня они должны быть в Форте Борха, и еще вот что лейтенанту надо иметь в виду: дон Хулио принимает это дело близко к сердцу. Негодяи заставили его потерять много времени и вывели из терпения, а такие вещи он не прощает. Не говорил ли лейтенант, что мечтает вырваться отсюда? Если все будет хорошо, дон Хулио ему поможет, дружба этого человека дороже денег, лейтенант, дон Фабио знает это по собственному опыту.

— Ах, дон Фабио, — сказал, улыбаясь, лейтенант, — как хорошо вы меня знаете. Вы попали в самую точку.

— И сержант тоже на этом выгадает, — сказал губернатор, радостно потирая руки. — Ясное дело! Разве я не сказал вам, что дон Хулио и новый министр — друзья?

Хорошо, дон Фабио, они сделают все, что смогут. Но не нальет ли он им еще по стаканчику, чтобы они пришли в себя, эта новость их прямо ошарашила. Они допили пиво, поболтали, пошутили, сидя в прохладной и пахучей полутьме, а потом губернатор проводил их до дверей и с крыльца помахал им рукой. Теперь туман заволакивал все, и сквозь его зыбкую пелену едва проступали дома, деревья и фигуры людей, проходящих по площади. Где-то вдали напевал тонкий и грустный голосок.

— Сперва гоняться за девчонками, а теперь это, — сказал сержант. — Не улыбается мне плавать по Сантьяго в эту пору, ужас как измочалимся, господин лейтенант. А кто останется здесь?

— Тяжеловес, ему все тяжело, — сказал лейтенант. — А что, ты бы и сам не прочь остаться, а?

— Но ведь Тяжеловес уже много лет служит здесь, в сельве, — сказал сержант, — у него есть опыт, господин лейтенант. Почему бы не оставить Малыша, он такой хилый.

— Нет, останется Тяжеловес, — сказал лейтенант. — И не делай такую физиономию. Мне тоже не улыбается эта морока, но ты же слышал, что сказал губернатор: после этой прогулочки мы выберемся отсюда, и у нас начнется новая жизнь. Ступай за Ньевесом и приведи ко мне домой остальных — мы разработаем план операции.

Сержант с минуту постоял, засунув руки в карманы, потом понурив голову пересек площадь, прошел мимо пристани, потонувшей в густом тумане, и двинулся по грязной и скользкой тропинке. Атмосфера была насыщена электричеством, тревожно каркали вороны; Когда он подошел к хижине лоцмана, его гетры, брюки и даже рубашка были забрызганы грязью. Он говорил сам с собой и мял в руках фуражку.

— Вот так так, что это вы сегодня в такое время, сержант, — сказала Лалита. Наклонившись над перилами, она выжимала волосы, и с ее лица, рук, платья струилась вода. — Ну, проходите же, поднимайтесь, сержант.