Зеленая звезда (Человеком быть, это трудно)

— Ах ты, славный мой, смотри как вытянулся! Ах ты, милый мой, да буду я твоей жертвой! Вот и дождалась я тебя, дождалась! — Старуха с ловкостью, несвойственной ее возрасту, выскочила из-за хантахты. — Абдулла! Как же это я тебя не признала! Сижу себе, дремлю… Все ли в порядке? Как дела, сынок? Ты один приехал или еще с кем? Как отец, мать, живы, здоровы?

Абдулла очень любил свою старую, добрую бабушку, часами, не скучая, слушал ее рассказы.

Старуха постелила новый ковер на веранде и, усадив Абдуллу, все спрашивала, спрашивала… Абдулла не успевал отвечать и только улыбался. На этот раз он пришел в Мингбулак один. Теперь он вольная птица, потому что закончил школу с золотой медалью. Вот мать и нагрузила полный чемодан гостинцев и отправила его к бабушке одного. Абдулла почти каждое лето две-три недели гостил в этом кишлаке вместе со своей матерью — Шаходат-холой. Однако вот уже два года, как отец его лежит больной, два года не было здесь и Абдуллы.

Бабушка Ходжар-буви души не чаяла в своем внуке. Когда он приходил с улицы после возни с кишлачной детворой и она замечала на нем царапину, то поднимала на ноги весь кишлак, устраивала шумный скандал. У нее самой было двое детей. Дочь Шаходат и сын Абид — дядя Абдуллы. Бабушка жила вместе с этим сыном. Иногда приезжала она к дочери в город, но больше двух дней прожить там не могла: ей досаждали городской шум и хлопоты, она чувствовала себя не в своей тарелке.

Бабушка Ходжар-буви, несмотря на свою старость, все еще держалась независимо, самостоятельно. Сама ведала хозяйством, частенько покрикивала на сына, исправляла его недоделки. Молясь, говорила: «Чтобы один человек нуждался в другом человеке, о аллах, не допусти этого!»

В кишлаке ее называли «Атын-биби» или же «Завод-ая». Абдулла знал, почему бабушку зовут Атын-биби. Она была начитанной женщиной, знала на память много дастанов — поэм. В молодости в подражание Анбаратын она написала даже несколько газелей. А вот почему бабушку зовут Завод-ая, об этом Абдулла узнал сравнительно недавно.

Когда Ходжар-буви исполнилось восемнадцать лет, на руках у нее уже была маленькая Шаходат. И вот вдруг мужчин стали забирать в мардикеры — поденщики. Ее муж Мирхалик работал в Мингбулаке на хлопковом заводе, принадлежавшем известному кокандскому богачу Дусимбая. Мирхалик был парень ладный, высокого роста, плечистый, крепкий. После того как забрали из кишлака в мардикеры человек двадцать, попал в список и Мирхалик. С тех пор он помрачнел, словно держал по ком-нибудь траур. Три дня не выходил из дому, на четвертый рано утром поцеловал в лоб спящую Шаходат, погладил жену по голове, засунул за голенище кинжал и ушел куда-то. Этот кинжал с костяной рукояткой подарил ему товарищ — участник улака — козлодрании на свадьбе. Ходжар-буви поняла по виду мужа, что может произойти какое-то несчастье, однако не остановила его. Разве можно преградить дорогу мужчине, когда он на что-то решился?! В тот день Мирхалик вернулся домой в полночь, сказал жене: «Постели постель», вытянулся во всю длину возле хантахты и заснул. Ходжар-буви поутру чистила ему одежду и на правом сапоге увидела свежее кровяное пятно. Ближе к полудню кто-то принес весть: «Убили мингбаши[1] труп нашли в коровнике Дусимбая!» Ходжар-буви внимательно посмотрела на мужа, который работал кетменем в винограднике. Однако Мирхалик не выпрямился, не вздрогнул, он вел себя так, словно не имел никакого отношения к этому делу. Через два дня власти схватили восьмерых кишлачных парней, в том числе и Мирхалика. Куда их повели, что с ними сделали, никто об этом ничего не мог сказать. Месяца через два в овраге, под горой Шахимардан, нашли пятнадцать трупов. Вот где и отыскались пропавшие без вести семеро конвойных стражников и восемь джигитов из кишлака Мингбулак.

Второго ребенка Ходжар-буви родила уже после смерти Мирхалика. Мальчик сильно походил на отца, у него был такой же выпуклый лоб, такой же длинный разрез глаз. И вот, чтобы всегда помнить о добрых днях, прожитых с мужем, Ходжар-буви дала сыну имя Абид — «Память». Уже спустя неделю после рождения Абида она пошла работать на завод — сушить, очищать хлопок вместо своего мужа.

Однажды по всему кишлаку пронесся слух, что на завод прибывает хозяин, сам Дусимбай-ата. Заводскую территорию подмели, полили водой. Бай подъехал в красивом фаэтоне, его подхватили под руки, помогли сойти на землю. Обходя свой завод, Дусимбай заметил Ходжар, которая с ребенком за спиной очищала хлопок. Ему объяснили, кто она такая. Бай, уставившись на Ходжар, произнес:

— Этой бедняге и так живется несладко, такая черная работа ей не подобает.

Ходжар приходилось слышать о том, что баи — грубые, жестокие люди, и теперь она в смущении наклонила голову, увидев перед собой любезного, улыбающегося, незлого на вид человека лет сорока пяти, одетого в парчовый халат. Уходя из цеха, бай снова почтил Ходжар своим вниманием:

— Дайте ей легкую работу. Дочь моя, особенно не утруждайте себя…