Зелень. Трава. Благодать.

— Как, Говард, неужели ты хочешь сказать, что волосы у тебя не накладные?

— Нет, здесь ты прав, но я говорю о браке. Смотри не нахватайся ложных о нем представлений у этих двух чудиков. Любовь прекрасна, — сказал он, и в это время девичий голос крикнул Бу из-за сетки от мошкары, висящей на входе, и тут же раздался щелчок от лопнувшего жвачного пузыря. Это была Мэган О’Дрейн.

— Йоу, Фрэнки. Как дела? — спросила Мэган у Фрэнсиса Младшего, пожимая ему руку. Тот всегда был от нее без ума. — Что, опять Гвен Флэггарт покусала?

— Спасибо, Мэган, нормально, — сказал он. — Да, этот блоходром меня снова укусил.

— Не понимаю. Со мной она всегда такая лапочка, — сказала Мэган и снова надула и лопнула пузырь. — Гвен Флэггарт, ты моя сладенькая старушонка. Нужно просто почесать ей за ухом. Вот видишь? Со мной она просто шелковая.

— Клянусь тебе, Мэган, я бы и сам обязательно попробовал, если бы она меня хоть к веранде подпускала — так ведь не подпускает.

— А, ну тогда конечно, Фрэнсис, — сказала она. — Слушай, а не видел ли ты где поблизости нашего Стиви Уандера?

— Да, он в доме, — сказал Фрэнсис Младший.

— И как он сегодня — красавчик или не очень? — спросила она.

— Не такой, как я, конечно, но в целом ничего, — пошутил Фрэнсис Младший.

— Да, мечтай, приятель.

— Я не мечтаю, а знаю точно. Ладно, пойду.

— Давай. Только осторожнее с шавками.

Мэган, которая всегда клево одевалась и выглядела просто конфеткой, зашла в дом. Фиолетового цвета топик плотно обтягивал ее очаровательные сиськи номер три, а еще на ней были короткие хлопковые шорты, безупречно белые новые тенниски и куча украшений: большие золотые серьги в ушах, на каждом пальце по кольцу, браслеты на запястьях и даже на лодыжке. Ноги у нее были мускулистые, но не как у качков или легкоатлетов. Однако красивее всего было ее лицо: натуральные рыжие волосы, голубые глаза и большущий рот. Она была хорошенькая, и шумная, и нагловатая, и веселая, как Сесилия, как Грейс.

— Здорово, Тухи, — сказала она. — Как жизнь?

— Привет, Мэган, — сказала Сесилия. — Не очень. Потеряла деньги на районную вечеринку.

— Гонишь? — спросила Мэган недоверчиво.

— Нет, не гоню. Что делать теперь, не знаю.

— Стивен Тухи, — сказала Мэган, подойдя к нему, и, запустив длинные накладные ногти ему в волосы, принялась трепать его шевелюру. — Каким образом мы можем исправить создавшееся положение?

— Мэган О’Дрейн, — ответил ей он, суча ногой, как собачка, пока она играла с его волосами. — Хороший вопрос, Мэган О’Дрейн. Не знаю, что и сказать.

— Сколько у тебя набралось зелени в банке с кондукторской зарплаты? — поинтересовалась Мэган.

— Где-то около пятисот баксов, — ответил он.

— Примерно столько же и у меня, — сказала Мэган. — Давай пойдем в банк и произведем два снятия со счета. Пятьсот с твоего, две сотни с моего — и никаких проблем.

— А почему с моего аж пятьсот, а с твоего только двести? — спрашивает Стивен.

Тут Мэган его поцеловала. А мы с Сес закричали ВАУ ВАУУ.

— Ладно, с меня пятьсот, с тебя двести, — сказал Стивен.

— Ребята, я не могу взять ваши деньги, — сказала Сесилия.

— Найдутся твои деньги, мам, — сказал ей Стивен. — Тогда и вернешь.

— Стиви Уандер, а давай этих тоже с собой возьмем, — сказала Мэган, указывая на нас с Сес.

— О’кей. Базара нет, — улыбнулся он. — Генри, Сес, что скажете?

— Я за, — ответил я.

— Я тоже, — сказала Сес.

— Круто. Эй, мам, слышала этот, про монашку, канталупу и вибратор?

Она засмеялась в ответ:

— Ты мне вчера рассказывал. Хороший анекдот.

— Вот это мне больше всего в тебе и нравится: святая простота, — сказал Стивен, обнимая ее за плечи. Затем он повернулся к нам: — Ладно, уродцы, кто последний — тот Фрэнни Тухи.

Мы все завопили и, как полные идиоты, ринулись к двери, к солнцу, на улицу. От смеха заболел живот.

Только Фрэнни вернулся с работы, как они со Стивеном запихали в холодильник у него на веранде свой (т. е. их вклад) запас пива для районной вечеринки. Фрэнни еще не успел толком переодеться, а уже взгромоздил на подоконник колонки от стереосистемы и разрешил нам с Сес подиджеить, пока они со Стивеном сидят, пьют пиво и порют всякую чушь. Было начало пятого. Солнце ярко светило высоко в небе и жарило вовсю. В руке каждый держал по пивной банке, от которых на шортах оставались мокрые кольца. Соседи либо прятались по домам с включенными вентиляторами и пока еще не включенным светом, либо парились снаружи, истекая потом, расставляли складные табуретки, швыряли куски красного мяса на черные жаровни. Квартал был опоясан желтыми запрещающими полицейскими лентами, все машины парковались на углу. Повсюду гоняла ребятня, пользуясь редкой возможностью, когда не нужно смотреть вполглаза и слушать вполуха, как бы автомобильные колеса не подкрались слишком близко.

Стивен и Фрэнни синхронным броском отправили пустые банки в мусорную корзину.

— Стивен, у тебя это уже вторая? — спросил Фрэнни.

— Умм, — утвердительно промычал Стивен.

— И у меня, — признался Фрэнни. — Длинный денек впереди.