Зелень. Трава. Благодать.

Примерно этим и были заняты мои мысли, когда я заявился на семинар по снятию лифчиков к дому Шеймаса О’Шоннеси, которого все почему-то (хрен его знает почему) привыкли тюкать с утра до вечера. Чем раньше, тем лучше, заявил мне мой одногодок Шеймас двадцать минут назад, в рубашке и при галстуке расставляя складные стулья на газоне вокруг статуи святого Блеза, у которого лысина на голове и по свече в каждой руке в знак того, что он — покровитель всех драных глоток на свете. Шеймас брал по пять долларов за билет на сегодняшнее представление, потому что хочет начать копить деньги на поступление в духовную семинарию и потом стать священником. Он живет через дом от нас и по соседству с Фрэнни Тухи, который, в свою очередь, живет по соседству с нами. Как только Шеймас сообщил мне об изменении графика, я криком известил об этом Бобби Джеймса, который в это время мыл велосипед у себя на веранде. Вот он уже возле моей двери, только что из душа, в рубашке с воротничком и плиссированных шортах и с кожаной папкой и ручкой «Филлиз» в руке. У меня ручка «Сиксерз» и точно такая же папка, но, в отличие от Бобби Джеймса, я не принимал душ и не переодевался. Да это и не важно, все равно я выгляжу лучше, чем он.

Мы подходим к газону перед домом Шеймаса, где с кожаными папками и ручками «Флайерз» расположились человек двадцать ребят с нашего квартала и нашего же возраста, ну, может, плюс-минус год, форма одежды свободная. Шеймас, который укладывает волосы муссом и ставит их гелем, приветствует каждого вновь пришедшего, пишет его имя на стикере ПРИВЕТ МЕНЯ ЗОВУТ и прилепляет стикер ему на рубашку. Мы пробираемся к столу регистрации. Его явно вынесли из столовой в доме О’Шоннеси.

— Йоу, Генри, Бобби Джеймс. Как дела, парни? — спрашивает Шеймас, а сам при этом пишет на двух бирках БОББИ ДЖЕЙМС и ПРЕПОДОБНЫЙ ОТЕЦ ТУХИ соответственно. Всеобщее рукопожатие — включая нас с Бобби Джеймсом — и смех.

— Йоу, — говорит Бобби.

— Йоу, — говорю я, — похоже, неплохо вы тут устроились.

Помимо стола здесь есть складные стулья, доска, скатерть на столе (там же: кувшины с водой и вазочка с фруктовым салатом), подиум (деревянный и с крестом впереди) и манекен телки, наряженный под девочку из католической гимназии.

— Спасибо, Генри, — говорит Шеймас. — Ты первый, кто это заметил. Только посмотри на этих животных.

Реймонд Макафи, этот густоволосый озабоченный дебил, хватает манекен и сует его в объятья святому Блезу так, будто бы они трахаются, и отвечает на наши приветственные улыбки, просунув язык между двух пальцев.

Публика уже начинает кипятиться. Макафи забирается на стул и заводит песню, которую подхватывают все остальные: Сиськи, сиськи, сиськи. Если кто-то, кого могли ввести в заблуждение рубашки с воротничком и бирочки с именами, поначалу и думал, что событие намечается тихое и мирное, то теперь стало ясно как день, что подобные мысли можно смело засунуть себе в жопу.

— Ну да, ты же знаешь, что сиськи буквально сводят нас всех с ума, — говорю я.

— Он дело говорит, — поддерживает меня Бобби Джеймс.

— Я все понимаю. Просто мне бы хотелось, чтобы после того, как мы закончим, уцелело хоть что-нибудь из мебели. Все просто ошалели, когда я сказал, что моя сестра собирается устроить живую презентацию, — говорит Шеймас.

— Шутишь, — с восторгом выдыхаю я.

У Шейлы О’Шоннеси коровьи сиськи номер четыре. Ошибочка. Номер пять.

— Никаких шуток, — говорит он.

— И как ты ее уломал? — спрашиваю я. — Обещал ей заплатить?

— Нет. Я сказал ей, что двадцать парней будут смотреть, как она снимет лифчик.

— А, все понятно, — говорит Бобби Джемс. — Я слышал, она еще та шлюшка.

— Хлебальник заткни про мою сестру, — говорит Шеймас. — Она согласилась на это во имя науки, в качестве соцнагрузки.

— Соцнагрузка. Может, пригласим ребят с государственного канала — пусть репортажик сделают.

— He-а, не прокатит, я уже звонил им и предлагал. Отказались, — мрачно отвечает Шеймас.

— Черт, вот незадачка-то, — грустно замечает Джеймс. — Генри, пойдем-ка поищем где нам сесть.

— Стойте, — говорит Шеймас, — а где Гарри? Он на той неделе заплатил за вас и за себя.

— Не думаю, что он появится, — сообщаю ему я.

— Упускает шанс посмотреть на сиськи моей сестры? Он что, гомик?

— Сложно сказать. — Бобби Джеймс пожимает плечами.

— Что ж, деньги за билет я ему не верну. Я коплю на то, чтобы стать священником.

Мы садимся, кому-то говорим йоу, кому-то жмем руки и соглашаемся, что семинар получится просто супер. Шеймас приближается к подиуму. Итак, семинар «Сиськи Экспо 1984» будем считать открытым.

— В первую очередь я хочу поблагодарить всех за то, что пришли, — начинает он.

Аплодисменты. Реймонд Макафи встает и начинает свистеть и делать неприличные движения тазом.

— На свете слишком много несчастных телок, — продолжает Шеймас. — И не только здесь, на улице Святого Патрика, но и повсюду. Так почему же они несчастливы? Потому что ребята, которые пытаются залезть к ним в лифчик, на самом деле просто-напросто неуклюжие любители. Сегодня мы постараемся разобраться с этой проблемой.