Зелье для Ее Величества. Усадьба

Иван отвел глаза, обвиняемый в темных делишках взвыл. Потом еще раз. Ивана начало мутить.

– Ну что, голуба, будешь говорить или мы продолжим?

– Хорошо, хорошо, я все скажу! – прокричал тот.

– Говори.

– Я продавал одному человеку покойников!

– Что за человек?

– Он не называл своего имени, всегда ходил во всем черном, лицо снизу закрывал шарфом, а сверху надевал маску. Только глаза и видел – черные.

– Какого росту?

– Выше среднего человека.

– Сколько покойников продал, почем?

– Около десятка, платил по рублю, требовал, чтобы свежими были.

– Зачем они ему?

– Он не говорил!

– Когда в последний раз был?

– После Рождества не видел его больше!

Штерн кивнул чему-то своему, угукнул.

– Какие еще богопротивные дела делал, нехристь?! – повысил голос его высокоблагородие.

– Боле никаких! Ну разве что по гривеннику беру, чтобы покойного покраше сделать для похорон.

Штерн скривился, сплюнул на пол.

– Тьфу ты, какой мерзостный человечишка, да и служба тоже. Ладно, иди отсюда с богом да помалкивай, не то вмиг на каторгу пойдешь! Понял, что ли?!

– Да, да, Ваше высокоблагородие, – истово закивал головой тот, – буду нем как могила!

Штерн расхохотался:

– Могильщик нем как могила, – скаламбурил он и продолжил смеяться, утирая слезы.

С тем и стали подниматься наверх. Вышли на улицу. Стоял теплый и яркий день, остро пахло осенней листвой. «Какой же Мир построил Бог, и какие мы в нем вырыли норы», – подумал Иван, памятуя пытошную.

Штерн поцокал языком, постучал тростью по мостовой:

– А не выгорает у нас дело-то, господин губернский секретарь! – шеф всегда так говорил, когда чувствовал, что не зависит от талантов Ивана.

– Это почему же? – удивился Розинцев. – Кто взял покойников, мы знаем, да еще этого покупателя тел можно поймать да выспросить примерно.

– Господин Розинцев! – прикрикнул на него шеф. – Я не буду вмешиваться в дела Тайной канцелярии… тьфу ты – Тайной экспедиции! Раз они так сделали, значит, зачем-то им это нужно, а может, и не им, а кому повыше! И мы в это дело своего носа совать не будем. Вам ясно?!

– Так точно, Ваше высокоблагородие! – вытянулся в струнку. – А как быть с покупателем этим?

– Да никак. Лекарь какой-нибудь строение тела изучает или извращенец какой, – махнул рукой Штерн, – если хотите, то караульте, а мне до него решительно никакого дела нету.

Шеф был раздосадован. Столько перенервничать с утра, ухватиться за ниточку и выяснить, что это хвост дракона – такое кому хочешь настроение испортит.

Вскоре они услышали цокот копыт, и во двор их ведомства въехал посыльный Тайной экспедиции. Шеф немного побледнел, Иван тоже несколько оторопел – неужто уже прознали!

– Пакет для его превосходительства барона Штерна от его высокопревосходительства господина Шешковского! – официально объявил посыльный, вручил пакет Семену и, отсалютовав, отбыл. Стало быть, ответа глава Тайной экспедиции не предполагал.

– Ну давай поглядим, чем нас тут порадуют, – с мрачноватой иронией произнес шеф. То, что в пакете ничего радостного нет, было понятно. С таким-то утром и день не задастся.

Прошли в беседку в небольшом парке, специально построенную для шефа, чтобы в погожий день не дышать кабинетной пылью, а также чтобы было где отобедать хорошеньким деньком в прекрасном расположении духа.

Расселись, вскрыли пакет. Поверх стопки розыскных листов с рисунками преступника лежало письмо. Штерн проверил и сломал печать, Иван взял в руки рисунок разыскиваемого. Внизу надпись:

«Разыскивается душегубец и язычник, убивающий и оскверняющий добрых христиан, творящий богомерзкия обряды. Награда за поимку – 25 рублей серебром».

– Вот те нате, – озадачено произнес шеф, прочитав письмо, – извольте взглянуть, господин Розинцев, – с этими словами он протянул письмо Ивану.