Zeitgeist

– Для начинающего ты делаешь большой прогресс, Озбей. Но тебе еще надо разобраться, кто ты такой. – Старлиц вздохнул. – Либо ты сообразительный вкрадчивый хитрец, каким тебе хочется быть, либо просто дешевый и грязный тайный агент.

Тут по замусоренному полу зала к ним вприпрыжку бросилась Зета. Из-под модной глянцевой шляпки торчали во все стороны пластмассовые заколки и разноцветные резинки в стиле «Большой Семерки», на нос она нацепила огромные пластмассовые солнечные очки, на себя – безразмерный пуловер с рекламой турецких гастролей. На ее тощем запястье болталась желтая пляжная сумочка, набитая бальзамами для губ, гелями для волос и спреями для ног – все в стиле «Большой Семерки». Под мышкой она сжимала желанную «гастрольную модель» – целый автобус с семью куколками и водителем, заправляющийся у бензоколонки. Она успела надеть три экземпляра тайваньских «спортивных часов» и съедобное ожерелье и на бегу тянула из пластмассовой бутылки ядовито-желтый «энергетический напиток», якобы сделанный по любимому рецепту семи исполнительниц.

Озбей уставился на нее.

– Ты прав, – отчеканил он, переводя взгляд на Старлица. – Они гостьи, я хозяин. Это дело чести. Их жизнь для меня такая же ценность, как жизнь Гонки.

– Это все, чего я хотел, – с облегчением сказал Старлиц. – Теперь ты говоришь как мужчина.

Он протянул Озбею руку, тот с сомнением ответил на рукопожатие.

– Когда ждать тебя назад? – спросил Озбей.

– Не ждите меня.

– Ты не вернешься? – воскликнул Озбей, просияв.

– Дело не в этом, – сказал Старлиц со вздохом. – Просто меня бесполезно ждать.

Он взял Зету за плечо и повел к выходу. Зета брела безропотно.

– Он страшный, – сказала она немного погодя. Старлиц пробормотал что-то невразумительное, глядя сквозь пыльное стекло на желтое от засухи летное поле. Самолет разбегался на взлетной полосе, унося плоды его трехлетних усилий. Старлиц дождался, пока он взлетит, и проводил взглядом две темные дымные полосы в небе.

– Он страшный, папа, – повторила Зета. – Он ненастоящий, он смотрел сквозь меня. Он не знает, кто я. – Она поразмыслила и закончила: – Надеюсь, ты не сошел с ума.

– Все в порядке, Зета. Тебе ничего не угрожает.

– Турция могла бы быть забавной, если бы не все эти страшные люди.

Старлиц отвернулся от окна.

– Забудь про Турцию, детка. Совсем скоро мы с тобой улетим в Мексику.

Гладкий лобик Зеты прорезали задумчивые складки.

– Они ведь тоже поддельные, правда, папа? Я про девушек из «Большой Семерки». Ты ведь сам их создал? Они ненастоящие. – Старлиц смолчал. – Обе мамы терпеть не могут «Большую Семерку». Я знаю, что это подделки. Ну и что, мне они все равно нравятся. Видеоигры мне тоже нравятся, а ведь они ненастоящие. Или игра «Месть Джона Уэбстера», тоже выдуманная.

Старлиц остановился как вкопанный.

– Тебе нравятся пьесы про месть у Джона Уэбстера? [25]

– Да. Мои любимые – это «Герцогиня Амальфи» и «Белый дьявол».

– Я все время забываю, что ты училась в американской школе.

Вертя головой, Зета заметила в глубине пустого гулкого зала Гонку Уц.

– А она кто?

– Эта, как ни странно, настоящая.

– Настоящая! Откуда она тут взялась?

– Она звезда, – объяснил Старлиц. – Настоящая восходящая звезда, о которой миру еще суждено узнать.

– До чего красивая! – Зета вытаращила глаза, но дешевые пластмассовые очки это скрывали. – Что мне делать, папа? Звезда все-таки...

– Пойди попроси у нее автограф.

– Не пойду! – внезапно застеснялась Зета.

– Иди! В этом весь смысл звездной жизни.

В безопасном отдалении Старлиц наблюдал, как его дочь приближается к Гонке Уц. Она храбро проникла в периметр, охраняемый толстошеими телохранителями Озбея, и потребовала внимания артистки. Той пришлось опустить блокнот, вынуть наушники, снять дорогие солнечные очки. Она одарила Зету лучезарной улыбкой, от которой любой мужчина превратился бы в жаркий костер.

Зета прибежала и продемонстрировала свой трофей.

– Гляди, она расписалась у меня на руке! Она такая милая! Это какая-то тайная формула! – Зета недоуменно разглядывала длинную строку турецких слов. – Интересно, что это значит?

– Лучше смыть это перед отъездом, – сказал Старлиц.

Старлиц и Зета разбудили таксиста, дремавшего на солнышке перед терминалом, и велели отвезти их в «Меридиен». Очнувшийся от спячки отель успел расцвести.

Перед фасадом вырос частокол флагштоков, на которых затрепетали подхваченные ветром с моря флаги всех развитых стран Европы. Старый неоновый указатель был удален, и теперь в траве лежал, ожидая водружения, новый, в четыре раза крупнее. На крыше отеля появилась новая эмблема и поросль ультрасовременных антенн. Под козырьком как по волшебству выстроились лимузины с номерными знаками Стамбула, Анкары и Аданы. Внутри, перед стойкой регистрации, вытянулась очередь.

– Я проголодалась! – объявила Зета. – Мне жарко, я вспотела.

– Сними шляпу и пуловер, – сказал Старлиц. – Можешь переодеться в моем номере.