Здравствуй, мишка!

Лодка врезалась в берег, я выскочил из лодки, бросился к щенку, а тот, как и полагалось ему, по своей щенячьей дури сразу не узнал меня, оскалился, зло рыкнул в мою сторону и отважно загородил собой медвежат.

Я схватил щенка за шиворот, щенок заголосил и умудрился, правда, уже в лодке, больно цапнуть меня за палец. Разбирать, кто из нас прав, кто виноват, не было времени. Я оттолкнул от берега лодку и схватил весло.

Но и тут к Бурану не вернулось благоразумие: он вырвался от меня, кинулся в нос лодки и попытался выскочить на берег, и я с трудом поймал его, ухватив за задние лапы.

Лодка развернулась и понеслась к середине озера. И как раз в это время из кустов раздался злой рык медведицы-матери. Я оглянулся и увидел ее у самого обреза берега, большую, насупившуюся, готовую тут же кинуться на любого, кто попытается тронуть ее малышей. К счастью, догонять лодку вплавь медведица не решилась, и мы благополучно вернулись домой.

Дома я пожурил собаку, но все-таки, как следует, накормил, надеясь что только так могу теперь вернуть почти потерянную дружбу. Буран с удовольствием уплел уху, кашу, похрустел кусочками сахара и отправился к себе за печь спать. А я долго сидел у окна, чистил рыбу, наловленную за день, и вспоминал недавнее событие, мучаясь и не находя ответа на вопрос: «Почему медведица не расправилась со щенком, почему, на худой случай, не прогнала, не напугала его? А может быть, у медведей тоже полагается относиться к детям, как к детям, не всегда деля их на своих и чужих?»

Этот вопрос занимал меня и на следующий день, и, пока я искал подходящие ответы, мой бестолковый пес снова отправился в тайгу на поиски друзей.

И снова под самый вечер я отыскал его на берегу озера рядом с медвежатами и снова удивился, почему медведица появилась из кустов и начала рычать только тогда, когда я подъехал к импровизированной площадке молодняка?

«Домашний медведь»

С тех пор, как Буран узнал дорогу к медвежатам, беспокойство за щенка не покидало меня ни на минуту. Кто знает, что будет дальше? Щенок подрастал, становился совсем своевольным. Если еще недавно я мог терпеть его щенячьи шалости, то теперь в этих шалостях нет-нет да и проглядывал упрямый характер взрослого пса.

С некоторых пор Буран придумал таскать у меня со стола книжки и тетрадки дневника. Для книжек и дневника пришлось мне устраивать специальную полку повыше, куда щенок уже не мог добраться. И тогда настырный пес стал охотиться за моей мыльницей. Что делать: устраивать еще одну полку и убирать туда мыльницу или раз и навсегда запретить собаке заниматься воровством?

Увы, объясниться по-хорошему нам не удалось, и пришлось мне устраивать настоящую засаду за печкой и ловить на месте преступления своего собственного пса. Я вооружился длинным прутом, которого Буран боялся больше всего на свете, и затаился... Ждать мне пришлось недолго. Щенок вернулся с прогулки, тут же отметил для себя, что хозяина нет поблизости, и направился прямо к столику, где лежала моя мыльница...

Уж какой был у Бурана особый интерес к этой мыльнице, выяснить мне так и не удалось. Спокойно преодолев расстояние от порога до окна и по-хозяйски положив передние лапы на край стола, Буран потянулся носом к желанному предмету и только приоткрыл пасть и чуть наклонил голову, чтобы поудобнее ухватить зубами пластмассовую коробочку, как тонкий конец прута резко хлестнул его по спине. Что тут было... Буран отскочил от столика, прижался к полу и, ожидая, видимо, чего-то еще более страшного, крепко закрыл глаза. А когда открыл глаза и увидел рядом меня с прутом в руке, то кинулся вон из избушки и прятался в кустах до самого вечера.

Вечером, виноватый, побитый, с поджатым хвостом и опущенным носом, явился пес на мое приглашение зайти в дом. Явился, сел у самого порога и долго не осмеливался посмотреть мне прямо в глаза. Я поставил ему у печки миску с ужином, разрешил подойти к еде, но Буран, все еще переживая случившееся, от еды отказался и, дождавшись, когда я лягу спать, бочком-бочком убрался к себе за печку.

С тех пор мою собаку будто подменили. Мыльница лежала на прежнем месте, но Буран даже не смотрел в сторону недавно интересовавшего его предмета. Теперь на моем столе лежали и книжки и тетради, и все остальное, что некогда привлекало моего щенка в его детских играх.

Но, к сожалению, эта наука имела силу только в стенах избушки — в лесу пес вел себя по-прежнему независимо и вольно. Вот почему и боялся я, как бы однажды медведица-мать не обозлилась по-настоящему на щенка. Вряд ли, увидев, что собака ведет себя слишком навязчиво в играх с медвежатами, медведица будет читать Бурану нравоучения. Что же делать? Как уберечь щенка? И пришлось мне волей-неволей брать собаку каждый день к себе в лодку и вместе с ней отправляться на рыбную ловлю.