Здравствуй, Артек!

Такого нахальства, конечно, никто не ожидал. Керим подскочил к корреспонденту, хотел сказать ему грубость, но сдержался и насмешливо проговорил:

— Вы уронили мелочь…

— Разве? — пробормотал Гарбер.

На тропинке поблескивали брошенные монеты.

На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.

— Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? — щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.

— За «партизанку».

— Ты партизанка?

— Вы не поняли, — рассмеялась Катя. — Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, «партизанкой» называется…

— Не понимаю. Девочка — партизанка. Причём тут кукуруза?

— Да нет же, я юннатка и вырастила богатый урожай кукурузы.

Джон Гарбер то ли не понял ничего, то ли не захотел понять и вдруг спросил:

— Хлеб у вас дома каждый день бывает? Вокруг все громко и весело расхохотались.

В это время послышался сигнал горна на обед. Володя пригласил гостя отведать артековские блюда. Тот охотно согласился. Сел он возле Коли Иванова.

— Ты откуда, мальчик?

— Из Калинина, из детского дома.

— О! Ты сирота! Я тоже сирота. Одинокий.

— Я не одинокий, — возразил Коля. — У меня много товарищей. И мама Женя. Воспитательница.

Не обращая внимания на Колины слова, Гарбер вдруг сказал:

— Ты — сирота. Я — сирота. Поедем ко мне жить?

— Это куда же?

— В Америку. Будешь жить в богатой вилле. Я подарю тебе машину и киноаппарат.

— Ещё что?

— Ну, будешь смотреть бокс, бой быков, пить всякие коктейли…

На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.

— Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? — щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.

— За «партизанку».

— Ты партизанка?

— Вы не поняли, — рассмеялась Катя. — Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, «партизанкой» называется…

— Не понимаю. Девочка — партизанка. Причём тут кукуруза?

— Да нет же, я юннатка и вырастила богатый урожай кукурузы.

Джон Гарбер то ли не понял ничего, то ли не захотел понять и вдруг спросил:

— Хлеб у вас дома каждый день бывает? Вокруг все громко и весело расхохотались.

В это время послышался сигнал горна на обед. Володя пригласил гостя отведать артековские блюда. Тот охотно согласился. Сел он возле Коли Иванова.

— Ты откуда, мальчик?

— Из Калинина, из детского дома.

— О! Ты сирота! Я тоже сирота. Одинокий.

— Я не одинокий, — возразил Коля. — У меня много товарищей. И мама Женя. Воспитательница.

Не обращая внимания на Колины слова, Гарбер вдруг сказал:

— Ты — сирота. Я — сирота. Поедем ко мне жить?

— Это куда же?

— В Америку. Будешь жить в богатой вилле. Я подарю тебе машину и киноаппарат.

— Ещё что?

— Ну, будешь смотреть бокс, бой быков, пить всякие коктейли…

Керим протёр кусочком ваты объектив «Смены» и расхохотался:

— Сен-са-ци-я!

Мечты

Вчера мы вернулись из похода. На Роман-Коше у костра каждый из ребят написал о своих мечтах. Вот первая записка Пауля Конгро из Таллина:

«Хотел бы проводить каникулы на Марсе или на какой-нибудь другой планете, например, на Венере».

Пауль во сне и наяву бредит космическими полётами. А что написал Иненликей? Посмотрим.

«Хочу строить плотину между Чукоткой и Аляской. Хочу видеть тундру вечнозелёной, как Артек».

Записка председателя совета отряда Володи Белкина:

«Интересно приехать в Артек в 2022 году. К тому времени у меня вырастет длинная бородища. Выстроится лагерь. Замрёт строй. И мы, пионеры 60-х годов будем принимать в день столетия пионерской организации рапорт. А потом на склонах гор, на берегу моря вспыхнут сто костров. Вот будет здорово!»

Мирида писала:

«Моя мечта — стать хорошей альпинисткой. Хочу, чтобы на всех горных вершинах мира пионеры установили бюст Ильича».

А в Колиной записке я прочитал:

«Пусть все хорошие люди мира будут счастливы. Это моя мечта».

Потерянный занавес и курточка

Урхе приехал в Артек из Финляндии, Джимми-из Англии. В начале смены Джимми вёл себя довольно странно. Сторонился товарищей, любил в одиночестве бродить у моря.

Однажды я пошёл следом за ним. Джимми бродил по берегу, останавливался в задумчивости, оглядывался по сторонам.

— Ты потерял что-нибудь, Джимми? — окликнул я его.

Мальчик смутился, щёки его вспыхнули, он замотал головой.

— Ничего я не терял…

— Так, может быть, ты камешки собираешь?

— Нет… Я ищу… занавес.

— Какой занавес? — не понял я. — Здесь ваша граница?

— Да, здесь.

— Самая последняя граница?

— Конечно. Нейтральные воды, а там — Турция.

— Так. Граница, — вслух размышлял Джимми. — А где же занавес?

— Какой? — во второй раз переспросил я.

— Железный! — выпалил Джимми.

Я не мог сдержать улыбки. Так вот в чём дело!

— Джимми, ты можешь искать этот занавес еще тридцать дней. Заранее предупреждаю: ни здесь, ни в другом месте — нигде ты не найдёшь никакого занавеса — ни железного, ни каменного…

— Но нам говорили…

— Что говорили?

— Нам говорили, и я читал, что, как только люди попадают в Россию, их сразу отправляют за железный занавес.

— Ну и как?

Джимми молчал.

* * *