Заживо в темноте

Зои читала его неоконченную автобиографию. Тейтум разыграл перед Прескоттом драматический спектакль, предварительно сохранив файл с рукописью на другой носитель. А вот бумажную рукопись действительно уничтожил, и об этом Зои жалела: ей хотелось бы посмотреть, как Клайд редактировал свой текст и вносил правки.

На долгое время – иногда на целых пятнадцать или двадцать минут – Зои удавалось забыться в работе: она размышляла, делала заметки, уточняла профиль, зная, что все это когда-нибудь может оказаться бесценно для другого профайлера. А потом вдруг обнаруживала, что снова смотрит в стену, напряженная, как струна, боясь вздохнуть, чувствуя, как со всех сторон ее окружает мертвое молчание.

От неожиданного стука в дверь зашлось сердце. Она хотела уже бежать на кухню и хватать самый большой нож, который там найдется, когда донесся голос Тейтума:

– Зои, ты дома? Это я.

Она отперла дверь и впустила его, почти презирая себя за то, какое испытала облегчение.

– Читаешь? – поинтересовался он, кивнув на разложенные листы рукописи.

– Очень увлекательно. Прескотт пишет ярко и выразительно. Из этой рукописи я узнала о нем очень много нового.

– По-моему, чем меньше знать об этом монстре, тем лучше.

– Он не… – Тут Зои помотала головой и не закончила фразу. – Жаль, что ты уничтожил его пометки. Хотела бы я на них взглянуть! – К собственному удивлению, она ощутила, что говорит сердитым тоном.

– Извини, я был слишком занят – спасал твою жизнь. Обо всем остальном как-то не думал.

– Можно же было измельчить чистые листы, а исписанные оставить. Или заранее скопировать рукопись. Или…

– О чем ты вообще говоришь? Я с ума сходил от тревоги за тебя! Ты представляешь, что мне пришлось пережить?

– Нет! – выкрикнула Зои. Сама не понимала, почему взорвалась – как-то ее вдруг замкнуло. – Не представляю! Наверное, мне все-таки пришлось хуже!

Тейтум взял ее за руку и очень осторожно привлек к себе. Зои не противилась; прижалась щекой к его груди, и он обнял ее – нежно, почти невесомо, словно чувствуя, что все давящее и стесняющее для нее сейчас невыносимо. Закрыв глаза, Зои слушала биение его сердца.

Через некоторое время она глубоко вздохнула и отстранилась.

– Прости.

– Не за что извиняться.

– Выпить хочешь?

Было три часа дня, и Зои ожидала, что он откажется.

– Не прочь.

Она открыла шкаф, достала бутылку «Талискер Скай» и два бокала. Плеснула немного янтарной жидкости Тейтуму и куда более щедрую порцию – себе.

– А почему так мало? – поинтересовался Грей, разглядывая бокал на свет.

– Середина дня. – Зои пожала плечами.

– Но у тебя в четыре раза больше.

– Мне можно. Я травмирована.

– Я тоже травмирован, и еще как! Только что был в больнице у Марвина.

Зои подлила ему виски, и Тейтум коснулся бокалом ее бокала.

– За травму!

Она фыркнула.

– За травму!

Оба отпили по глотку. Зои немного посмаковала горькую жидкость с дымным привкусом, затем проглотила, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. Пили в уютном молчании; Зои не думала ни о чем конкретном, мысли бродили сами по себе, и в этом была какая-то не знакомая прежде свобода.

В конце концов она, вздохнув, заговорила:

– Ладно. Манкузо сказала мне, что делом Гловера теперь занимаешься ты.

– Сама сказала? – удивился Тейтум. – А мне она велела тебе не говорить…

Зои промолчала, слегка усмехнувшись. Немного подумав, Грей чертыхнулся.

– Блефуешь! Ничего она тебе не рассказывала!

– Она – нет. – Зои отпила еще виски, довольная собой. – А вот ты только что рассказал. Правильно я понимаю: ты сам напросился?

– Конечно.

– Есть какие-нибудь идеи, как он умудрился сбежать?

– Полиция считает, что ушел по крыше. Оттуда спустился по водосточной трубе в переулок, где полицейского кордона не было, и удрал.

– Ниндзя какой-то… А потом, видимо, убрался на автомобиле, несмотря на то, что по всему городу объявили план «Перехват».

– В целом как-то так, да.

– Еще и истекая кровью.

– Они полагают, что Марвин не так уж серьезно его ранил.

– А ты что думаешь?

Тейтум взглянул ей в глаза.

– Что-то здесь не бьется.

– Давай посмотрим.

Вместе они вошли в спальню Зои – где Тейтум, разумеется, никогда прежде не был. У порога она на секунду замялась, вспомнив, что у нее не прибрано: повсюду разбросана одежда, в том числе и белье, на столе три чашки с остатками кофе, на кровати и на полу кипы бумаг. Ну и черт с ним!

– Не обращай внимания на… – она обвела спальню неопределенным жестом, – на все.

– Договорились, – усмехнулся Тейтум.

– Судя по следам крови и по показаниям Андреа, когда Марвин выстрелил в Гловера, тот стоял здесь. – Зои встала у кровати.

– Значит, Марвин – у двери. – Тейтум занял место своего деда. – У него сотрясение и сломан нос. Скорее всего, прислонился к стене или к косяку.

– Он стреляет. Ранит Гловера в бок.

– К сильной боли Гловер не привык, – задумчиво произнес Тейтум. – Насколько нам известно, в детстве его не били. Он никогда не лез в драки – по крайней мере, такие, в которых не имел явного преимущества. И охотился всегда на слабых.