Завтрашний царь. Том 2

– Тут воскликнешь, – поёжилась Нерыжень. Тёмные стены, меж коих ворочался Сибир, ощутимо давили. Воевница вздохнула: – Боязно, свет, мне за бедного Мартхе.

– Это ты его ещё прежде увечья не знала. Ум что клинок, за правду кремень, даже на Гайдияра дразнилку сложил… и сознаться не струсил, понятого защитив.

– Ум-то у него и теперь…

Царевна выговорила сквозь зубы:

– Его в Чёрной Пятери надломило.

«А брат, не желавши, вовсе сломал». Эхо гнева, брошенного неумелым напряжением воли, задело райцу лишь вскользь, но Эльбиз с Эрелисом еле справились, вдвоём возгнетая сдунутый огонёк. Он и до сих пор горел ненадёжно.

– Аро говорит, на край бездны шагнул. Поди знай, как собой обладать.

«Чтобы вправду был… дар праведной власти, а не ближникам гибель. Тяжело и страшно такую силу иметь…»

Сибиру недосуг было вслушиваться, подавно – судить о царских делах. Наблюдая за кошками, он примерился к той же стене, и стена дрогнула. Потребовалась вся его сила, но постепенно отворился узкий проход. Юркая Эльбиз тут же протиснулась мимо великана, шмыгнула в дыру, за ней кошачье семейство и Нерыжень. Снаружи была камора побольше, вполне посещаемая, обжитая. Тайная дверь оказалась заставлена бочонками. Девки живо откатили их прочь, выпустили могучего рынду.

Когда затворяли проход, стена сомкнулась наглухо.

– И правильно, – сказала царевна. – Чтобы снизу в хоромы кто попало не лез.

Пробежала Дымка, таща в зубах крысу – придушенную, но живую и злобную. Молодые кошки скакали за матерью, рвались в бой.

В подклете было темно и безлюдно. Встретились только двое приспешников, нёсших кадку солонины. Оба что-то жевали. При виде грозного рынды стали глотать, спеша и давясь.

Нерыжень надменно вздёрнула подбородок. Эльбиз, скромная чернавушка, спряталась за Сибира.

– Уже к вечеру болтать про вас будут… – хихикнула она, когда приспешники скрылись.

– Да пусть их. Лишь бы про тебя не болтали.

– А Мадану донесут?

Нерыжень сморщилась, как от кислого.

– Что он мне причинит? Я самой царевне служу.

Эльбиз между тем отсчитала нужное число входов и указала:

– Сюда.

Поодаль виднелись ворота на чёрный двор, куда подвозили рыбу и квашеную капусту. Обширная камора ещё пустовала. Сибир осветил фонарём стены и крякнул, а девки неудержимо расхохотались. На камне старательной и упорной рукой была выцарапана голая баба. Роскошные бёдра, непомерная грудь… В тени торжествующего женства терялся плюгавый мужичонка, привязанный к наклонной скамье. Ещё надпись, но крепко заляпанная строительным зодом.

– …Кобыла, – разобрала царевна и вспомнила про великую казнь. – Вишь, благонравие непорочное, даже с гульбища не допустили взглянуть! Невместно, сказали, глазоньки ясные сквернить! Тьфу!.. А то я в дружине не видела, как на смерть идут!

– Нечего, свет мой, там было смотреть, – отмахнулась Нерыжень. – Болт на оботуре! Загляденье, душа вон! Телега с палачом, обречённик…

– Может, и нечего, да только ты видела, а я нет.

Сибир уже осматривал стену, даже ощупывал. Кладка выглядела несокрушимой.

– Дядя Космохвост говорил, отец, перед тем как в Фойрег ехать, велел подземный выход замуровать, – сказала Эльбиз. – Чтобы не врал никто, будто он от опалы подумывает бежать.

Сибир обернулся:

– Камора точно та самая?

– Мы с битьём запоминали. Я ошибалась, Аро подзатыльники получал.

– Если ход есть, отыщем, – сказала Нерыжень. – Не сегодня, так через седмицу найдём.

– А до тех пор? От Болта с Люторадом в тереме прятаться? Забор изнутри рассматривать?..

Нерыжень пожала плечами.

– Есть забор, есть и дырки в заборе. Ужо сдумаем, как тебе по городу погулять.

У Последних ворот

Обаполье Западных ворот, иначе Последних, оказалось безнадёжно запружено. Впереди гудела толпа – пеший призадумается, упряжке и думать нечего, не пройдёт.

Здесь Киец остановился.

– Поезд твой, кровнорождённый, уж не серчай, отправлю на ближайший привоз, – сказал он Злату. – Сам возьми окольных и…

Светел расслышал не всё, но вроде уловил слово «дворец».

Злат сразу обратился к Кербоге:

– Идём вместе, благородный певец.

Кербога оглянулся на Светела. Здесь уже не было мороза, все размотали тёплые повязки, сбросили куколи. Кербога стащил шапку, вытер лицо, рука двигалась безотчётно. Светел видел: скомороху было очень не по себе. Решительные мгновения накатили как-то вдруг и все скопом, Кербога снова жалел, что не засел в Кутовой Ворге, дожидаясь… чего?

Он спросил:

– Проводишь меня?

– Зачем? – отрёкся Светел. – Вон сколько войска кругом, в обиду, чай, не дадут. Лучше скоморошню постерегу.

«А то опять чего сотворю, не в час посоветую…»

– Моим черёдникам не доверяешь? – мрачно спросил Киец.

«Ну вот! На обе стороны виноват!»

– Я слышал, – с сомнением проговорил Злат, – стража там ныне больно строга. Чужого витязя пустят ли…

«Не пустят? Меня? Там – это где? Во смеху будет, как вскроется…»

Кербога молчал, смотрел просяще, с отчаянием. Он шёл к чужим людям, не ведая, чего ждать. Мечтал видеть рядом хоть кого-то, ставшего родным.

– А пойду! – сказал Светел. – Доколе возмогу, провожу!