Завтрашний царь. Том 2

Кощей упрямо лез под руки, бражники хохотали, Малюта отмахивался. Даже коснулся дерзкого раба, слегка задел рукавом. И… внезапно умолк, закрыл рот, передумал, попробовал встать. Невольник об руку повёл хозяина прочь, приседая, потешно тыча в воздухе костылём.

– Пошёл доносить, каково рубели с киянками приготовил, – посмеялись вслед мочеморды.

Малюта тем временем пребывал в изумлении. Его разум тлел и чадил, утопая в пьяных одонках, но тело бодро топало вслед за пальцем, угодившим сквозь рукав в железные клещи.

От соседнего брошенного дома остался лишь каменный подклет, всё дерево давно сгорело в печах. Утянув Малюту на ту сторону, раб выпустил его и прошипел:

– Иди сына спасай!

– К-кого?..

– Сына, Малюта!

Малюта вдруг выпятил грудь, величественно отмахнулся:

– Н-не пойду!..

– Его… на смерть… одной пышности… ради…

– А поделом! – громко захохотал валяльщик и тут же всколыхнулся рыданием: – Отца… слово презрел! Прик-каза ослушался! М-моим хлебом… Набрался в людях!.. Да я сам его!..

Из-за угла выглянули двое чашников, привлечённые криком.

– Идём, Малюта!

– А тебя, р-раба негодного… Как смеешь… х-хозяина?.. Запорю!

И он попытался перейти от слов к делу. Полез колотить наглого кощея, но не донёс кулаков. Сделал шаг и другой, забыл, свалился и захрапел.

Мгла ничего не сказал хозяйским товарищам. Повернулся, молча заспешил прочь.

Вход в дом воротами, потом дверью, да непременно по хозяйскому приглашению, – это путь для честных людей. Кощей, как многие в городе, знал норов Вараксиного привратника. Полдня прочь, пока убедишь старика допустить хотя бы к порогу. А там вечер и ночь, когда не имеют силы купля и сговор, когда ничтожны дела.

До утра. В блошнице. Верешко.

Мгла проник в дом с тыльной стороны, где когда-то был огород и спуск к ворге. Серой тенью, прядью тумана скользнул к задней двери. Для Вараксы чужой человек возник в его передней прямо из воздуха. Никого не было, вдруг поднял голову от свитка – стоит!

Да не поверенный городских старцев, присланный отобрать его книги ради сусальной учёности во дворце. Гораздо страшней. Одёжа – заплаты, пригнулся, как для прыжка, вместо речи что-то шипит… и такие глаза, что ножа к горлу не надо!

Посовестный? Но если Чага… ведь она… а иначе…

Перед Вараксой скопом восстали кары и бедствия прошлого.

Он знал.

Он предвидел.

Но вот так… врасплох…

– Я ничего не сделал, – пролепетал грамотник, вскидывая ладони. – Я… лишь челобитную…

– К тебе… отрок ходил, – так же тихо, шелестяще выдохнул человек. – Верешко. Сын Малюты. Валяльщика…

Несчастный Варакса икал и задыхался. Не слышал. Потом взгляд стал осмысленным, он кивнул.

– Ты ему… здравствовал, – продолжал оборванец. – Он нынче… в съезжей…

Варакса наконец понял, что его не собирались лишать книжного сокровища, не думали тащить на погибель. Начальный страх отступил, он даже узнал незваного гостя. Только прежде это был раб, боязливый и жалкий калека. Нелепый, временами забавный. Теперь…

– Да. – Голос тонко пискнул. Варакса кашлянул. – Отрок добрый… В съезжую? Как?..

Мгла вкратце передал услышанное на городских стогнах.

– Помоги…

Варакса заново содрогнулся:

– Да что я могу? Я лишь излагал… письма…

– Ты… Правду знаешь. Тебя… выслушают.

– Нет! Нет! – Грамотник вновь загородился ладонями, его зримо трясло. – Не пойду! – И взвизгнул: – Там палачи… решётки…

Страх вернулся десятикратно. Лишил воздуха, свёл судорогой желудок.

– Стерпишь ли… как доброго отрока… пустой пышности для…

Варакса отвернулся, трудно дыша. «Я столько лет не поднимал головы…»

Мгла смотрел ему в спину двумя острыми шильями.

– Я не родич, не свойственник, не сосед, – ёжась, как на морозе, чужими губами выговорил Варакса. – Моё слово по ветру улетит.

– Шабры… вечем встанут… а ты – уста…

– Нет!

– Сильно… сведу.

Варакса покосился, встретил безжалостный взгляд, понял: сделает по сказанному… и сломался. Судьба придёт – под лавкой найдёт! Чему быть, не минуешь! Душа не вынесла напряжения, решимость противиться сменилась отчаянным – ах да рукой мах!

– Погоди, – заторопился он. – Мне собраться…

Мгла усмехнулся чему-то.

Варакса открыл сундук, где хранилась выходная одежда и шапка с перьями цапли. Снял с полки одну книгу, вторую, третью, выбирая потолще и понарядней. Взял несколько берёст, длинных, с тонкими завитыми махрами. Два бронзовых блестящих писала…

– На что?

– Ради важности, – сказал Варакса.

Вече у блошницы

В славном Шегардае ни один выморочный двор, хоть на что-то пригодный, не пропадал втуне. Один такой двор давно отвели под городскую расправу, по-здешнему съезжую. Прежний хозяин торговал рыбой; просторные, надёжно выстроенные погреба сразу отвели под узилище. А стоял двор не очень далеко от храма Владычицы Мораны, что тоже было правильно и хорошо. Кто присмотрит за людским судом, если не Справедливая Мать?

Шабры Верешка, как и надеялся Мгла, уже стояли перед воротами. Шумели. Осаждали черёдников, нёсших с копьями стражу.

– Не срамно ли, Жёлудь? Мало тебе нашего слова?

– Нашли святотатца!

– Ты, Рощинка, у Малюты в работниках жил!

– Сынишку хозяйского – помнишь? – на колене качал!