Завтрак у Sotheby’s

В сущности, отношения современного и традиционного искусства постоянно меняются. Чтобы подчеркнуть реальную или мнимую значимость, а следовательно, и повысить цену произведения современного искусства, предлагаемого к торгам, его описание в каталогах «Сотби» и «Кристи» часто сопровождают репродукциями сходных картин или скульптур прошлого. Иногда сопоставление может показаться несколько искусственным, однако стоит протащить, например, репродукцию «Весны» Боттичелли в каталожную заметку о Джеффе Кунсе, и вы уверите потенциальных покупателей, что Кунс прочно укоренен в традиции западного искусства. Сравнение с картинами прошлого словно узаконивает новые, придает им вес. Впрочем, мы уже наблюдаем и обратное явление. Когда Дэмиен Хёрст в 2009 году показывал свои новые работы в почтенных залах Собрания Уоллеса, у публики сложилось впечатление, что это Дэмиен Хёрст оказывает честь Собранию Уоллеса, вторгаясь в ее святая святых, а не наоборот. Такие современные художники, как Леон Коссофф, в последнее время получили официальное разрешение чинить разбой в Национальной галерее, то есть копировать там великие картины прошлого; эти копии с помпой выставлялись лондонской Национальной галереей бок о бок с оригиналами. Сам собою напрашивается вывод, что современным художникам, сексуальная привлекательность которых в глазах публики может поспорить с очарованием рок-звезд, ныне предоставлена полная свобода: отныне это они в музеях и галереях старых мастеров заново утверждают (или не утверждают) значимость искусства прошлого. Говоря с присущим рынку неприкрытым цинизмом, старые мастера в этом отчасти нуждаются.

Interiors Интерьеры

Изображения интерьеров модны и популярны. В этом сюжете есть нечто завершенное, законченное: ощущение замкнутого пространства радует и живописца, и зрителя.

Безмолвная, пустая комната, идеальный интерьер в датском стиле (Вильгельм Хаммерсхёй. Интерьер. Холст, масло. Ок. 1900)

Иногда художник создает дополнительную иллюзию, виртуозно уводя взгляд зрителя за пределы интерьера через запечатленное на картине окно. Особой популярностью пользуются следующие варианты интерьеров:

Светские гостиные.

Ванные комнаты (если они написаны Боннаром).

Номера отелей в Ницце (кисти Матисса).

Интерьеры датских комнат с одним-единственным стулом.

Мастерские художников около 1820 года, с видами Рима, открывающимися из окон.

Мансарды, на сей раз с видами парижских крыш, открывающимися из окон.

Интерьеры церквей продаются хуже.

Landscape Пейзаж

Если удается точно определить место, изображенное на пейзажной картине, ее стоимость может повыситься в несколько раз. Анонимный пейзаж XIX века, запечатлевший некий холмистый ландшафт, будет стоить значительно меньше, чем тот же пейзаж, идентифицированный топографически: он-де изображает австралийский Сидней или ранний облик Рио-де‑Жанейро. Впрочем, тут можно и опозориться. Однажды я обнаружил на обороте акварели XIX века карандашную надпись, гласящую: «Mount Nog»[35]. Название напоминало о Новой Зеландии, и я, как и полагается, включил ее в австралийский раздел торгов, где продавались картины, представлявшие топографический интерес. За день до аукциона мне объяснили, что надпись – всего-навсего указание багетному мастеру и должна читаться как «Mount no. 9»[36].

Английский пейзаж XVIII века, на среднем плане которого разыгрывается, скажем, партия в крикет, будет стоить куда больше, чем тот же пейзаж без спортивного состязания. Даже воздушный шар, плывущий по небу, может повысить стоимость. Однако будьте осторожны: соблазну пригласить реставраторов и поручить дописать на заурядном холсте XVIII века партию в крикет или воздушный шар не могли противиться многие беспринципные торговцы картинами начала XX века.

Все, что справедливо по отношению к пейзажам, можно отнести и к маринам. Наибольшим спросом пользуется безмятежное море. Чем беспокойнее волны, тем ниже цена. Вероятно, на выбор влияют обычные опасения по поводу дурной погоды, а также легкий приступ морской болезни, ощущаемый при взгляде на картину. А если покупаете полотно, подписанное Томасом Луни, не забудьте посмотреть на дату: этот посредственный английский маринист начала XIX века страдал еще более тяжелой формой артрита, чем Ренуар. Он почти не владел руками, но ни перед чем не останавливался, чтобы только не отказаться от живописи. Его поздние картины отличаются заметной грубостью манеры, и на рынке предметов искусства ходили слухи, будто он писал их, сжимая кисть пальцами ног.