Завтрак у Sotheby’s

«Мне нравится картина, но я посмотрел на Артнете…» Артнет изменил весь облик нашего бизнеса. Это сайт, на котором выкладываются цены всех картин, проданных на аукционе за последние двадцать пять лет. На него может зайти любой потенциальный клиент. Он знает, что в цену дилер включил издержки производства. Знает, сколько стоят похожие произведения искусства. Он полагает, что знает все. Это катастрофа.

«Я художник. Пришел предложить вам для продажи свои картины». Убирайся из моей галереи.

Дойдя до крайности, кажется, во время рецессии начала девяностых, когда картины совсем перестали покупать, Джаспер придумал план «Б»: «Соберу все свои фонды у себя в галерее, а потом подожгу ее к чертовой матери. Есть один китаец, он берется все сделать, абсолютно конфиденциально, за пару косых. Могу предложить нескольким близким друзьям место в кладовой, пусть принесут туда свои сокровища. Так я снижу стоимость услуги. А потом – какая прелесть, страховые выплаты. Можно только мечтать».

Этот план так и не был реализован, но помню, как Джаспера заинтересовал пожар, случившийся в Лондоне в мае 2004 года в хранилище фирмы «Момарт». Дотла сгорели инсталляции Трейси Эмин и братьев Чепмен, ценные экспонаты из галереи Чарльза Саатчи. Нет, разуверял я Джаспера, это не план «Б», который кто-то привел в действие по твоей схеме. Это трагическая случайность, воля Божия. Джаспер задумчиво кивнул. «В этом-то все и дело, – сказал он. – В искусстве Бог ничего не понимает, зато прибирает то, что Ему нравится».

Le Ronde [59]

Вообразите, скажем, позднего Миро, яркого, эффектного. Вы – арт-дилер, пытающийся честно заработать на хлеб, и клиент поручает вам без лишнего шума продать такого Миро частному коллекционеру. Он сообщает, что хочет получить за картину четыре с половиной миллиона долларов. Вы заказываете прекрасные фотографии, тщательно готовите роскошный каталог, а потом посылаете по электронной почте эти фотографии и детали сделки клиенту, которого специально присмотрели, – нью-йоркскому коллекционеру, уже давно мечтающему о чудесном позднем Миро. В письме вы приводите цену четыре миллиона девятьсот тысяч фунтов, включая ваши скромные комиссионные (четыреста тысяч) и останавливаясь как раз чуть ниже психологически труднопреодолимой границы в пять миллионов.

Клиенту картина нравится, однако он хочет проконсультироваться у другого, нью-йоркского дилера – пусть посоветует, сколько за нее платить. За нее просят четыре миллиона девятьсот тысяч, говорит клиент, стоит она того? Нью-йоркский дилер уклоняется от прямого ответа, ведь он сам испытывает искушение купить ее за эту цену: знакомая девица, дизайнер интерьеров, только что просила его раздобыть такого Миро для клиента, дом которого она как раз оформляет. Поэтому он показывает ей фотографии и называет цену в пять миллионов триста тысяч (включая собственные комиссионные – четыреста). Девица-дизайнерша передает фотографии клиенту, присовокупив, что Миро стоит пять миллионов восемьсот тысяч (включая свои комиссионные).

Жена клиента дизайнерши отвергает Миро, поскольку он не подходит к ее занавескам, но показывает фотографии своему тренеру по фитнесу, у которого есть побочный заработок – торговля картинами – и который припоминает одного русского: он с ним играл то ли в гольф, то ли в крикет в Лайфорд-Ки, и этот русский тоже любит Миро. Почему бы не переслать ему фотографии, разумеется с собственной наценкой? Назвать цену, скажем, в шесть с половиной миллионов? Русский хмурится и показывает снимки своему арт-консультанту, по совместительству своей подруге. Она решает его провести и тайком пересылает фотографии богатому китайцу из Гонконга, который, как ей кажется, скорее готов заплатить за Миро рекордную цену; разумеется, она включает и свое вознаграждение: получается семь с половиной миллионов.

Клиент-китаец намерен убедиться, что его не надуют, и потому обращается к знакомому дилеру во Франции, который, в свою очередь, припоминает дилера в Лондоне – он-то как раз и говорил ему, что ищет позднего Миро для одного своего клиента, – и решает передать ему эту конфиденциальную информацию. Этот лондонский дилер – вы. Вот поэтому спустя месяц с небольшим, в тот самый день, когда вы звоните первому, нью-йоркскому коллекционеру, чтобы спросить, не покупает ли он в конце концов Миро, которого вы предложили ему за четыре миллиона девятьсот тысяч, дилер из Франции предлагает вам эту же картину за восемь с половиной миллионов.

Emerging markets Новые рынки