Завтра ты умрешь

– Напрасно, – усмехнулась та. – Запрутся они еще не раз, так что же – постоянно навешивать новые двери? Ломайте осторожнее, говорю вам!

Шофер, с интересом слушавший пререкания хозяев, взялся задело и сломал дверь с подозрительной легкостью. Надежда наблюдала за ним, слегка нахмурившись и явно что-то беря на заметку. Едва замок подался, Банницкий оттолкнул шофера и сестру и бросился в комнату.

– Господи! – вскрикнул он, подбежав к окну. – Открыто! Надя, беги вниз, лови их там! Они ушли по крыше и спустились по запасной лестнице!

Однако та даже не подумала выполнять приказание брата. По-наполеоновски скрестив руки на обширной груди, женщина с видимым удовлетворением наблюдала за охватившей его паникой.

– Что вы стоите? – набросился Банницкий на шофера. – Вниз бегите! Закрыть ворота! Ищите детей!

Тот отчего-то глупо ухмыльнулся – впрочем, хозяин говорил с ним в первый раз, так что было от чего смутиться – и бросился вниз по лестнице. Надежда проводила его насмешливым взглядом и с самым невозмутимым видом оглядела комнату.

– Значит, здесь пять лет жила твоя затворница? Что ж, вкус у нее был, отрицать не могу. Пожалуй, это единственное, что было в ней настоящим. Все остальное – фальшь и ломанье. А я еще удивлялась, откуда это в ее детях? – Надежда коротко хохотнула. – Как-то не пришло в голову, что это передается по крови…

– Я тебя задушу! – Банкир так страшно переменился в лице, что эти слова не показались пустой угрозой. Сестра осеклась, однако не утратила своего нагло-насмешливого вида. – Дети сбежали, с ними может случиться что угодно!

– А ты бы назначал награду за их поимку? – поинтересовалась она.

– Не говори глупостей!

– Родной, да кто же их будет ловить ради удовольствия? Пообещай денег, тогда…

– Да дам я тебе денег, дам, сколько хочешь, только беги! – зарычал Банницкий. Его обычно бледное лицо приобрело пепельный оттенок. Сестра удовлетворенно кивнула:

– Идет. Стыдно тебя грабить, так что возьму фиксированную сумму – пять тысяч долларов. Пригодятся на лечение – твои ангелы – это синоним моего диабета. Уверена, что из-за них я и заболела. Получай!

И не говоря больше ни слова, женщина рывком раздвинула зеркальные двери стенного шкафа. Взорам присутствующих открылись вешалки с одеждой Ксении – целая гамма нежных тканей пастельных тонов. Жестом опытного хирурга женщина запустила руку в глубь шкафа и, нащупав что-то, рывком выволокла на свет. «Что-то» оказалось покрасневшей от слез и досады Алиной. Оттолкнув тетку, девочка бросилась к ошеломленному отцу:

– Зачем ты ей все разрешаешь?! Зачем ты ее оставил?! Зачем?! Зачем?!

Последнее «зачем» она выкрикнула так пронзительно, что на туалетном столике Ксении, заставленном флаконами, что-то звякнуло. К ней присоединилась заплаканная Ульяна, так же безжалостно извлеченная теткой из глубин шкафа.

– Мы не хотим с ней больше жить! Мы хотим жить с мамой и с тобой! Мы так мечтали… Мы ждали…

Ее слова утонули во всхлипываниях, и девочка тоже повисла на шее у отца. Тот устало обнял детей:

– Никогда больше не прячьтесь, слышите? Вы очень, очень меня огорчили. Я думал, с вами что-то случилось. Вы что – совсем меня не любите?

– Я тоже начинала с таких фраз! – Надежда задвинула дверцы шкафа, глядя на брата с презрительной жалостью. – Видишь, чем мне пришлось закончить… Ну, вольному воля, попробуй с ними так… Что вам? – внезапно переменила она тон. – Не нужно искать, дети здесь.

Но шофер, появившийся в дверях, отрицательно замотал головой:

– Я не поэтому… Ворота мы заперли, но там подъехало такси… Впустить?

– Генрих Петрович? – поднял на него взгляд Банницкий, продолжая прижимать к себе детей. – Впустить немедленно!

– Нет, там женщина. – Шофер повысил голос, пытаясь перекрыть громкий плач Алины. – Говорит, она к вам… Пыталась позвонить, но сказала – вы не берете трубку.

– Я забыл телефон в кабинете, – пробормотал банкир, хлопая себя по карманам, и вдруг переменился в лице: – Какая женщина? Что она сказала?

– Ничего… – Окончательно растерялся шофер.

– В следующий раз просите визитку или спрашивайте имя! – резко заметил Банницкий, отпуская дочерей, которые, прислушиваясь к интересному разговору, разом перестали плакать. – Надя, умой их и дай чего-нибудь успокоительного. Когда это Генрих приедет?!

– Ты все еще смотришь на них, как на пятилетних, – заметила сестра, одну за другой выталкивая из комнаты упирающихся девочек. – Умываться и даже краситься они умеют сами.