Завтра ты умрешь

Та молча докурила сигарету и выбросила окурок за перила. В свете розового фонаря теперь кружилось несколько ночных бабочек, бессмысленно и упорно исполнивших свой самоубийственный танец. Время от времени какая-нибудь из них попадала внутрь абажура, сгорала на лампе, и тогда ее корчащаяся тень на стекле казалась пугающе огромной. Надежда следила за их мельканием сощуренными, ничего не выражающими глазами и о чем-то думала. Брат повернулся к ней:

– Ты не могла бы остаться с нами, хоть на первое время? Я не знаю, как справляться с детьми.

– Я тоже, – усмехнулась Надежда, не сводя взгляда с бабочек. – Скажи-ка, Миша, неужели у тебя нет на примете другой женщины, помоложе и поздоровее? Весной ты приезжал с Мариной… Знаешь, мне тогда почему-то пришла в голову мысль, что она легко заменила бы им мать. Мне она понравилась. Что у тебя с ней?

Он неопределенно махнул рукой, но сестра настаивала:

– Я не требую исповеди, но ведь рано или поздно ты приведешь кого-то в дом, так почему не ее? Или вы расстались?

– Мы встречаемся, но сейчас мне не хочется с ней видеться.

Повисла пауза. Женщина оценивающе смотрела на брата, потом разочарованно сказала, что в таком случае снимает все вопросы.

– Делать нечего, поживу немного с вами, – вздохнула она. – А я надеялась… Скажи, Миша, в кого это ты такой рак-отшельник? Если она тебе близка, надо с ней всем делиться, горем тем более. А так, как ты, молча, женщину не завоюешь. Думаешь, им только и нужно, что деньги? И Ксения давно бы тебя бросила, если бы не сошла с ума! У вас все к этому шло, я уже представляла, какой кусок она отхватит после развода от твоего состояния, и вдруг… Тебе сказочно повезло, а то ведь, неровен час, и денег бы лишился, и детей! Уж она бы постаралась сделать так, чтобы они не вешались папе на шею!

– Избавь меня от своих аналитических выкладок! – резко бросил он, и на этот раз сестра остановилась. Видимо, ей был знаком тон, которым вдруг заговорил Михаил Юрьевич. Он вплотную подошел к сестре, и эта крупная женщина внезапно вжалась поглубже в кресло, словно пытаясь в нем спрятаться.

– Слушай меня внимательно, Надя и, если будешь против – говори сразу, пока не лег спать шофер!

– Шофер? – пробормотала сестра.

– Да, шофер, чтобы отвезти тебя в Москву. У нас с тобой все будет так, как я скажу, или никак. Поняла?

Надежда снова уставилась на фонарь, чтобы не смотреть брату в лицо, которое теперь подергивали мелкие нервные судороги. Михаил Юрьевич говорил громким, шипящим шепотом, в котором не было и следа родственной любви:

– Если ты останешься с нами, я плачу тебе столько, сколько назначишь сама. До сих пор ты не стеснялась, ну и не стесняйся дальше, я все равно предпочту, чтобы с детьми была родственница, чем наемная гувернантка. О том, что случилось с их матерью пять лет назад, – им ни слова, ясно?!

У Надежды слегка вздрогнули губы, но она тут же их поджала, словно давя рвущиеся наружу слова.

– Девочки не должны даже заподозрить, что их мать последние пять лет была не в себе, а если у них возникнут вопросы – значит, проболталась ты! В доме не осталось никого, кто знал Ксению.

– Им могут сказать знакомые, – процедила она, глядя в сторону.

– Я постараюсь, чтобы они ни с кем не встречались. Пару недель проведут дома, потом отправятся в закрытую школу-пансион. Ты найдешь самый лучший и проверишь, чтобы там не учились дети моих близких знакомых. Я составлю список.

Женщина отмолчалась, наблюдая гибель очередной бабочки.

– О смерти матери сообщу им сам. Завтра. – Михаил Юрьевич выпрямился и прокашлялся. – Сегодня пусть радуются жизни.

– Ты не знаешь этих детей, – ядовито произнесла Надежда. – Им ничто не испортит радости жизни, даже такая новость. Эти балованные чудища переварят что угодно.

– Это мои дети! – рявкнул он так, что женщина даже зажмурилась. – И я один решаю, что и как им говорить!

– Черт с тобой, береги их нежную психику! – Надежда встала, решительно отстранив брата, и одернула смятый плащ. – Побуду здесь, пока они не уедут в пансион, налажу хозяйство, и уж тогда с чистой совестью отдохну от всех от вас. Нечего сказать, приветливо ты меня встречаешь после всего, что я сделала для…

Она не договорила – два маленьких светловолосых смерча ворвались на веранду и закружились вокруг кресла, исполняя дикарский танец, сопровождаемый отрывистыми воплями и выкриками. Брезгливо подняв брови, Надежда собралась было что-то сказать детям, но, напоровшись на взгляд брата, осеклась и закурила.

– Я первая нашла свою комнату! – кричала Алина, бросаясь сзади на отца с явным намерением его задушить. – Там на кровати лежит пижама с моим именем на кармане!

– Это я нашла ее комнату! – плаксиво возражала Ульяна, явно готовясь пустить слезу. – А потом уже свою! Это я ей показала… Так не считается, она ничего не выиграла!

– Все получат призы, – остановил расходившихся девочек отец. – Бегите на второй этаж, там накрыто к ужину. Я сейчас подойду.

– А мама? – внезапно спросила Ульяна, и сестра немедленно ее поддержала:

– Да, пап, а где же мама? Мы ее нигде не нашли! Она дома?