Читаем Завоевание Константинополя полностью

И когда увидел это Жоффруа, маршал Шампани, который стоял перед одними из городских ворот[672], он вышел как только мог рано со всеми своими людьми, что у него имелись. И он велел послать к Манассье де Лилю, который стоял на страже у других ворот, чтобы тот сколь можно быстрее следовал за ним. И он поскакал быстрым аллюром со всем своим отрядом наперерез беглецам. И все беглецы собрались к нему; и Манассье де Лиль, который прибыл как только мог рано со своими людьми, присоединился к нему. И тогда у них образовался весьма крупный отряд; и всех тех, кто прибывал после этого разгрома и кого они могли удержать, они брали в свои боевые отряды.

363

И беспорядочное это бегство было остановлено между девятью часами и вечерней. Многие были до того напуганы, что бежали мимо них[673] прямо к палаткам и жилищам. Так закончилось это бегство, как вы слышали. И комены остановились, и блаки, и греки, которые их преследовали; и они обрушились на этот боевой отряд своими луками и стрелами; а те, кто находился в боевом отряде, стояли неподвижно прямо против них. Так они оставались до наступления ночи; и комены и блаки начали отходить.

364

Тогда Жоффруа де Виллардуэн, маршал Шампани и Романии, послал гонца в лагерь к дожу Венеции, который был старым человеком и не видел ни капли, но был весьма мудр и доблестен, и полон сил; и он попросил дожа явиться к нему, в расположение его боевого отряда, туда, где он находился, на равнину. И дож так и поступил. И когда маршал увидел его, он подозвал его на отдельный совет совсем одного и сказал ему: «Сеньор, вы видите беду, которая приключилась с нами: мы потеряли императора Бодуэна и графа Луи и большую часть наших людей, притом из лучших. Давайте-ка теперь подумаем, как спасти остальных, ведь если Бог не сжалится над нами, мы погибли».

365

Конец их совета был таков, что дож вернется в лагерь и ободрит людей; и он распорядится, чтобы каждый вооружился своим оружием и держался бы в своем жилище и в своей палатке, не трогаясь с места; а Жоффруа, маршал, останется со своим боевым отрядом, построив его за пределами лагеря, пока не наступит ночь, чтобы враги не увидели бы, что они отходят; а когда настанет ночь, они отъедут от города: дож Венеции поедет впереди, а Жоффруа, маршал, составит арьергард, равно как и те, кто был вместе с ним.

366

Так дождались они ночи; и когда стало темно, дож Венеции выехал из лагеря, как было решено[674]; а Жоффруа, маршал, составил арьергард. И они поскакали мелкой трусцой и увели с собой всех своих людей, пеших и конных, и раненых и всех прочих, не оставив ни одного человека. И они отправились к некоему городу, расположенному на море, который называют Родесток и который находился на расстоянии около трех дней пути оттуда[675]. Так они ушли, как вы слышали. И это приключилось в году от воплощения Иисуса Христа 1205.

367

И в эту ночь, когда войско ушло из-под Андринополя, случилось так, что один отряд отделился от него, чтобы поскорее и прямо идти в Константинополь; и за это их сурово порицали. В этом отряде находился некий ломбардский граф по имени Жирар, из земли маркиза, а также Эд, сеньор земли по имени Ам в Вермандуа, и некоторые другие, около 25 рыцарей, о которых книга не рассказывает.

368

И вот так-то отправились они[676] после поражения, которое было в четверг под вечер; и они прибыли в Константинополь вечером в субботу; а путь был в пять долгих дней[677]. И они рассказали о случившемся кардиналу Пьеррону Капуанскому[678], который был послан апостоликом римским Иннокентием, и Конону Бетюнскому, который охранял Константинополь, и Милону ле Бребан, и другим добрым людям. И знайте, что они были очень испуганы и даже думали, что все остальные, кто остался у Андринополя, погибли, ведь от них не было никаких вестей.

369

А теперь мы оставим тех, кто находился в Константинополе, пребывая в великой печали, и вернемся к дожу Венеции, к Жоффруа, маршалу, которые скакали верхами всю ночь после того, как отъехали от Андринополя, до утра следующего дня[679]. И тогда они прибыли к городу, который называют Панфиль[680]. Послушайте же о приключениях, какие бывают, когда этого возжелает Бог: в этом городе заночевали Пьер де Брашэ и Пэйан Орлеанский и все люди графа Луи[681]; и их было около сотни рыцарей, весьма добрых ратников, и 140 конных оруженосцев, которые прибыли из земель по ту сторону Рукава и направлялись в лагерь под Андринополем.

370

И когда они увидели войско, идущее по дороге, они тотчас схватились за оружие, ибо подумали, что это греки: они взялись за оружие и послали разведать, что это за люди. И посланные узнали, что это были те, которые возвращались после поражения, и они повернули обратно к своим и сообщили, что погиб император Бодуэн и их сеньор Луи, из земли, и из страны, и из вассалов которого они были.

371
Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники исторической мысли

Завоевание Константинополя
Завоевание Константинополя

Созданный около 1210 г. труд Жоффруа де Виллардуэна «Завоевание Константинополя» наряду с одноименным произведением пикардийского рыцаря Робера де Клари — первоклассный источник фактических сведений о скандально знаменитом в средневековой истории Четвертом крестовом походе 1198—1204 гг. Как известно, поход этот закончился разбойничьим захватом рыцарями-крестоносцами столицы христианской Византии в 1203—1204 гг.Пожалуй, никто из хронистов-современников, которые так или иначе писали о событиях, приведших к гибели Греческого царства, не сохранил столь обильного и полноценного с точки зрения его детализированности и обстоятельности фактического материала относительно реально происходивших перипетий грандиозной по тем временам «международной» рыцарской авантюры и ее ближайших последствий для стран Балканского полуострова, как Жоффруа де Виллардуэн.

Жоффруа де Виллардуэн

История
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное