Заветы предательства

Крий прижал руку к покрытому каплями влаги металлу. И в пробежавшем по нервам горячем трепете ощутил присоединение. Светящимися линиями проступили на дверях схемы. С лязгом высвободилось что-то невидимое.

Крий отпрянул.

На поверхности дверей появилась трещина и начала медленно расширяться. Их встретила находящаяся внутри тьма.

— Враг открыл огонь! — крикнул офицер-связист. Взвыли сирены. Фидий ждал, отсчитывая интервалы времени и наблюдая за проекцией кораблей врага. Само собой, они не стали тут же бросаться на «Фетиду»: Сыны Хоруса слишком хорошо разбирались в войне. Два из четырех кораблей, «Удар копья» и «Волк Хтонии», разгонялись и шли прямым курсом, тогда как «Утренняя звезда» и «Дитя смерти» сделали широкую петлю, чтобы окружить «Фетиду» и зажать в клещах огневой мощи.

Они намеревались обстрелять «Фетиду» торпедами, а затем сблизиться и взять ее на абордаж. Фидий не сомневался в этом. Сыны Хоруса по-прежнему в глубине сердца оставались волками, несмотря на то что время и коварство изменило их. Теперь они станут вести себя как настоящие волки, калеча и загоняя жертву, а потом нанесут смертельный удар.

На пустотные щиты «Фетиды» обрушились удары макроснарядов — первый, второй, затем настоящий град. Фидий смотрел, как прогибаются щиты; на грани его восприятия мерцали большие радужные мазки энергии. В корму «Фетиды» угодил стометровый шар плазмы, и корабль содрогнулся, когда откололся раскаленный кусок брони. Фидий не спускал глаз с центра голонроекции, где двигались отметки вражеских кораблей. «Фетида» содрогалась от шквального огня противника.

Он чувствовал, как протоколы пробуждения начинают высасывать энергию из вспомогательных систем. Реакторы подавали сигналы о недостатке питания. Даже если бы им хватило экипажа для того, чтобы встать к орудиям, то мощности для выстрелов все равно было бы слишком мало.

— Подготовиться к запуску, — приказал Фидий.

За ними с шипением сомкнулись двери. Крий стоял в полной темноте, глаза у него щелкали и стрекотали в поисках света. Холод впивался в открытую кожу лица.

«Температура ниже порога жизнеобеспечения, — щелкнуло в уме. — Нет никакой актуальной угрозы».

Тишину пронзил свист стали — это Борей обнажил меч.

Глаза Крия переключились на инфракрасную систему ночного видения. Все холодное — синее и черное. Полный и всепоглощающий холод.

Сквозь линзы прокручивались данные. Он игнорировал их, пытаясь разглядеть хоть что-то в синих кляксах посреди черноты.

— Проецирование света, — шепнул Крий, и глаза его вспыхнули, словно ледяные фонари. Взору предстали уходящие во тьму механизмы. Когда-то здесь базировались «Грозовые ястребы» и танковые батальоны. Среди переплетения трубчатых конструкций выстроились ряды цилиндров и плоских ящиков, а перед дверьми на свободном пространстве стоял невысокий постамент из полированного железа. В нескольких сантиметрах над его поверхностью парил скипетр из фрезерованного блестящего металла. Похоже, только постамент и скипетр не тронула изморозь, покрывавшая все остальное в этом помещении.

— Искусственный контроль температуры, — пробормотал он, пронзая темноту лучами глаз. — Вот для чего приспособили это помещение, установив тут механизмы. Здесь кроется причина высокой температуры на корабле — должно же куда-то выходить забранное отсюда тепло.

— Секреты… — проворчал Борей. Сквозь его стиснутые зубы с шипением вырывался белый пар.

Крий втянул в себя воздух, только сейчас обратив внимание на запах застоявшегося воздуха; его ольфакторные датчики различили признаки машинного масла и антисептиков. Фокусировочные кольца глаз невольно щелкнули, когда логические процессы привели к неопределенным выводам. Он шагнул вперед, механические суставы и броня потрескивали от холода. Он осторожно обошел постамент.

Над ним нависала ближайшая обледеневшая машина. Она стояла чуть поодаль от всех остальных, словно генерал во главе армии. Застывшая жидкость сгустками замерзла там, где сбоку и сверху к ней крепились трубки. Крий поднял руку, растопырил металлические пальцы и коснулся поверхности. Звякнул металл о металл. Зазудели тактильные сенсоры, передавая холодному разуму, что он имеет дело с адамантовой структурой, содержащей вкрапления серебра и каких-то неизвестных элементов. Пальцы ощутили слабую пульсацию. Он провел рукой по металлической поверхности и обнаружил покрытый коркой льда кристалл.

И замер. И отпрянул назад.

Через только что расчищенное ото льда окошко он видел нечто.

— Что это? — голос Борея взметнулся ввысь и растаял в темноте.

В голове Крия из различных предположений и возможностей вывелись заключения.

— Могила, — прошептал он. Медленно-медленно снова поднял руку и соскреб лед со стекла. И осветил глазами то, что было за ним.

На него смотрел железный череп.

Разум Крия оцепенел. Перед его глазами прокручивалась информация, но он больше не обращал на нее внимания. В ушах звенело.

Из ледяного кокона на него глядел замерзший Атанатос.