Завет (СИ)

— У тебя какая-то нездоровая тяга бить ниже пояса, — ответил Виктор. — Я всего лишь хотел сказать, что предпочитаю, чтобы первое свидание обходилось без секса. Но если ты настаиваешь…

В окно ударился какой-то предмет. Затем отлетел назад и ударился ещё раз. Виктор открыл окно, впустив в кабинет летающий череп. На пожелтевший от времени кости виднелись щербины, сколы и трещины, лоб охватывал похожий на диадему металлический обруч, с которого свисали небольшие полосы пергамента, закреплённые сургучными печатями. Вставленные в глазницы сапфиры время от времени вспыхивали.

В зубах он сжимал небольшой тубус из тёмного пластика.

— Никак не могу привыкнуть к местному способу передачи важных сообщений, — признался Виктор, глядя на хаотичные перемещения черепа. — В Транслейтании странное отношение к мёртвым. Вам уже все блага цивилизации дали, но всё равно периодически я вижу подобные штуки.

— Это всего лишь череп-курьер, — безразлично ответила Кальфу. — Граждане сами завещают свои останки некромагам, никто их не принуждает. За некоторую плату, разумеется, так что всё честно и по закону.

— Не зря те два француза приравняли капитализм к шизофрении. Им бы памятник поставить за прозорливость.

Загнав курьера в угол, Виктор взялся за тубус и попытался отобрать. Череп начал мотаться из стороны в сторону, как вцепившаяся в палку собака.

— Да чтоб тебя…

— Пальцы береги, — посоветовал Каин, следя за импровизированным перетягиванием каната.

Наконец Виктору удалось получить посылку, упёршись ногой в череп и сильно потянув тубус на себя. От этого усилия он упал на диван, а освободившийся от ноши курьер врезался в стену, несколько раз перевернулся в воздухе и приземлился на шкаф.

Виктор покрутил в руках тубус, но не нашёл крышку.

— И как открыть эту штуку? — спросил он, стуча тубусом по краю стола.

— Ты как последний тупорылый Ласло из деревни, который в Офенпешт только вчера попал, — сказала Кальфу, протянув руку. — Дай сюда.

Она провела пальцем по торцу, и оболочка растворилась без следа, оставив у неё в руках плотно свёрнутые листы бумаги, перетянутые лентой с сургучной печатью инквизиции.

— Всему вас, провинциалов, учить надо.

— В моё время такого не было.

— Это время до рождения Инри было или уже после?

Курьер слетел с насеста, завис перед ней и грозно сверкнул сапфирами.

— Ведьма! — заорал он. — Сжечь!

Кальфу выбросила его за окно точным пинком.

— Говорят, раньше эта черепушка принадлежала наставнику Регины, как его там звали… — сказал Виктор, закрыв створку. — Забыл. Ну ладно, не важно. Он всю жизнь работе посвятил, там же и помер — у себя в офисе, но в завещании упомянул, что даже после смерти желает остаться на посту и помогать по мере сил. Полная дикость: мужик умер, а его работать заставляют.

— Дебилу какому-то она принадлежала, — пробурчала Кальфу.

— Ты путаешь фанатизм с умственной неполноценностью.

— А что, есть разница?

— Ты мне лучше вот что скажи — как при таких порядках у вас до сих пор не появилась партия, которая борется за права мёртвых?

— Уже было несколько таких, — ответил Каин.

— Да? И где они все?

— Их запретили, а самых упёртых функционеров пересажали.

— Ну и как после этого воспринимать вашу страну всерьёз?

— Просто наслаждайся благами нелиберальной демократии[1].

Виктор взломал печать и бегло просмотрел бумаги.

— Пошли к остальным, им тоже должно быть интересно послушать.

* * *

Большая часть «Дельты» сгрудилась вокруг стола.

— Передай соус, Грязный.

— Ты поменьше наваливай, а то на всех не хватит.

— У меня ещё есть. Достану, если вежливо попросишь.

— Да не гони, ты его ещё на той неделе стрескал.

— Опять решили пожрать в расположении взвода? — спросил Виктор, добавив в голос напускной строгости. — Давно дисциплинарные взыскания не получали?

Скарт тут же спрятал бутерброд за спину. Каин навёл на него палец, изображая пистолет.

— А теперь медленно положи бутерброд и толкни его ко мне.

— Не переживай, Грязный, когда-нибудь ты научишься не палиться, — сказал Виктор.

— Как раз когда Каин отучится реквизированную хавку с пола подъедать.

— Если будет брать пример с тебя, то прогресса придётся ещё целый век ждать.

— Сегодня ж выходной, — пробурчал Девятка, продолжая орудовать бамбуковыми палочками.

— И что, теперь можно распорядок не соблюдать?

— Ну…

— Выходной у тебя будет, когда я скажу. Не раньше.

Орк начал загибать пальцы, что-то подсчитывая.

— Чёт не помню, чтоб раньше ты про выходные говорил, — наконец сказал он.

— Поэтому у тебя и нет выходных. От службы освобождает только смерть, да и то не факт. Тут как повезёт. Если понадобишься — будешь воевать в виде зомбака, лишённого всех конституционных прав.

— Их и так почти нет.

Орк облизал палочки и убрал их в чехол.

— Ты всё равно не сможешь ими правильно распорядиться. А после подписания контракта тебе и вовсе никаких прав не положено.

Виктор смахнул с раскладного столика пластиковую посуду и разложил на нём полученный лист, оказавшийся масштабированной картой Офенпешта.