Зауряд-врач

— В Минске. Госпожа Полякова запозднилась у подруги и возвращалась домой затемно. На пустынной улице на ее экипаж совершила нападение шайка Рваного. Известная личность, проходившая по учетам в полиции. За ним числились дерзкие ограбления с применением оружия, убийства и немилосердность к жертвам. Кучера Поляковой оглушили кистенем, ей самой приставили нож к горлу. Чем бы кончилось, неизвестно, но поблизости случился Довнар-Подляский. Он достал пистолет и перестрелял разбойников. Затем посадил Полякову в экипаж и отвез ее домой, не забыв и кучера.

— Так вот взял и перестрелял? Он же врач!

— Службу Довнар-Подляский начал вольноопределяющимся в Могилевском полку. Воевал. Награжден орденом Святого Георгия четвертой степени. Не каждый офицер такой имеет.

— Совсем забыла. В газетах писали, что он отбил атаку на лазарет. Теперь все ясно. Как Поляков отблагодарил спасителя дочери?

— Не могу знать, ваше императорское высочество. В гостях у него доктор побывал, это известно. Но вот чем кончилось… Касаемо их отношений. Точных сведений нет, но существуют предположения. Не знаю, интересны ли они вам?

— Не стесняйтесь, Викентий Игнатьевич!

— Мои коллеги из Минского жандармского управления полагают, что Поляков метит Довнар-Подляского в зятья.

— Их сведениям можно доверять?

— Абсолютно. Коллеги — профессионалы высшей пробы. Раскрыли германскую шпионскую сеть в Минске. Один из агентов проник даже в штаб корпуса. Представляете? Их всех взяли в один день, резидент, правда, успел застрелиться. Но и без того молодцы.

— Для чего Полякову Довнар-Подляский? Он же беден.

— Зато древнего рода. Его предки сидели на троне Польши. Породниться с таким — мечта парвеню[46] из евреев. К тому же врач. Будет зарабатывать деньги, а не тянуть их из тестя.

— И вправду… Спасибо, Викентий Игнатьевич!

— Рад стараться! Могу спросить?

— Да.

— Сегодня поедете к Довнар-Подляскому?

— Непременно. У нас ним дела по медицинской части. Можете не сопровождать.

— Никак не возможно, ваше императорское высочество! Головой отвечаю за вашу безопасность.

— Тогда не смею препятствовать. Как стемнеет, подавайте автомобиль. Раньше нельзя. Не хочу привлекать внимание обывателей. А то пойдут сплетни.

— Понял, ваше императорское высочество!

— До вечера, Викентий Игнатьевич!..

* * *

— Какое жалованье у зауряд-врача, Лена?

— Думаю, небольшое. С чего ты заинтересовалась?

— Неудобно перед Валерианом Витольдовичем. Мало того, что он отказался от денег и награды, так еще и кормит.

— А аппетит у тебя зверский!

— Не смейся! Это последствие лечения.

— Хорошее последствие. Тебя не мешает подкормить. Совсем отощала.

— Не всем же быть пышками!

— Я не пышка, а женщина в теле. Мужчинам такие нравятся.

— Уверена?

— Не раз слышала от них.

— Мне не говорили.

— Попробовали бы сказать! Ты же наследница. Мне можно.

— Думаешь, ему нравятся полные?

— Спроси.

— Бессовестная!

— Да ладно тебе! Думаешь, не вижу? Понравился тебе доктор. Мне, к слову, тоже. Чувствуется благородная кровь. Недаром предки на троне сидели.

— Как узнала?

— Заглянула в местную Бархатную книгу. Надо же знать, с кем ешь баранки.

— Ты невозможна!

— Да будет тебе, Ольга! Что дурного в том, что тебе понравился мужчина? Тем более, он того стоит. Не какой-то бездельник при дворе, а гениальный врач и, одновременно, аристократ. Редчайшее сочетание. Согласно Уложению о престолонаследии вполне может стать твоим мужем.

— Ты и это посмотрела?

— Я хорошая фрейлина.

— Не знаю, Лена… Не думала. Нет, думала, конечно, но не так прямо. Предположим, он мне нравится, ну, а я ему?

— Узнаем.

— Как?

— Лучший способ — дружеское застолье. Выпили, поговорили, пообщались. Тогда и станет видно, кто и как к кому дышит.

— Как это организовать?

— Пошли ему на дом вина и закусок. Дескать, не хочешь его объедать. А то на баранки тратится.

— Змея! Ехидна!

— Не надо меня бить! Я еще пригожусь.

— Твои слова ранят меня.

— Я пытаюсь тебя развеселить. Ходишь сама не своя. При визите в лазарет отвечала невпопад. Хорошо, что заметил только начальник, а я объяснила ему, что тебе нездоровится. Он проникся. Не говорить же, что наследница влюбилась.

— Ох, Лена!..

— Положись на меня! Отправим Довнар-Подляскому еды и вина. Я возьму гитару…

— Зачем тебе этот инструмент парикмахеров?

— Рояль мне не втащить. Спою ему про любовь.

— И он положит глаз на тебя!

— Вряд ли. Прошлый вечор на тебя смотрел.

— Думаешь, понравилась?

— Узнаем.

— Возле него еврейка крутится, дочь Полякова. В сестры милосердия пролезла, чтоб быть рядом с ним в госпитале. Ее отец метит Валериана Витольдовича в зятья. Ему лестно породниться с аристократом.

— Кости он получит, а не нашего доктора! Ишь, чего захотел?!

— Она красивая, я ее видела.

— Ты не хуже.

— Не надо, Лена! Маленькая, тощая и конопатая.

— Миниатюрная, стройная и с изюминкой. Учись видеть в себе хорошее! А он, к слову, рыжий.

— Блондин. И волосы у него вьются. Интересно, они мягкие?

— Потрогаешь.

— Так он и позволил!

— Мужчины позволяют женщинам и не такое. Поверь.

— Мне так и сказать? Позвольте потрогать вашу прическу?

— Зачем? Предложи ему положить голову тебе на колени. И щупай, сколько захочешь!