Зауряд-врач

— У нас мало штурмовых групп, — стал перечислять Брусилов. — Их еще нужно обучать. На это уйдут месяцы. Не хватает необходимой экипировки: нагрудников, револьверов и ружей. Их обещают сделать в нужном количестве к концу года. И совсем плохо с танками – их всего три.

— Каких танков? — удивилась Мария.

— Броневиков на гусеницах, — указал рукой Брусилов. — Человек, который их посоветовал, называл так. Танк по-английски – цистерна. Броневик ее чем-то напоминает. И для секретности хорошо, — Брусилов улыбнулся. — Машины новые, и пока не доведены до ума. Гусеницы то слетают, то рвутся. Ходовая часть выходит из строя. Инженеры обещают исправить недостатки не раньше зимы. Да и сами танки выделать нужно.

— Они смогут ехать по снегу? — спросила Мария.

— Смогут! — подтвердил Брусилов. — Это не на колесах. Хотя большие сугробы не преодолеют. Даст бог, их не будет.

Марию это не обрадовало. По ее просьбе, штурмовые группы вернули на исходные позиции, где она побеседовала с солдатами и офицерами. Выглядели они бодро, с восторгом ели глазами начальство.

— Побьем супостата? — спросила Мария у правофлангового бойца.

— Не сумлевайтесь, ваше императорское величество! — доложил тот. — Тут добро учат. С этими танками наступать одно удовольствие. Ховайся за ним и беги. В траншеях с револьвертом сподручнее, чем с винтарем. Хлоп, хлоп – и германца нет.

— Изрядно стреляешь?

— С десяти шагов промаха не даю, — похвалился правофланговый.

— У вас все такие? — повернулась Мария к командиру батальона.

— Так точно! — доложил подполковник. — Тем, кто с револьвером не дружит, даем ружье. Из него промахнуться трудно. От мишеней в траншеях только щепки летят.

— Молодцы! — похвалила императрица. — Благодарю за службу!

— Рады стараться, ваше императорское величество! — рявкнул строй.

Штурм позиций условного врага произвел впечатления на всех, но вопрос о сроках остался подвешенным. Точную дату не смог назвать даже Алексеев. Это раздражало Марию. Затянувшаяся позиционная война шла на пользу противнику. Он стоял на российской территории, и мог диктовать условия мира. Отсутствие добрых вестей с фронта дурно влияло на общественное мнение. В высших кругах начинали роптать. Почему, дескать, позволяем германцам топтать нашу землю? Отчего не погоним обратно? Трон не колебался, но сидеть на нем было не комфортно.

Но главной причиной дурного настроения императрицы была болезнь дочери. Погружаясь в заботы, Мария забывала о ней, но стоило отрешиться от дел, как мрачные мысли накатывали. От них было не спрятаться. Из-за этого Мария по приезду в Минск не встречалась с Ольгой. У той имелась своя программа, и, как докладывали императрице, она выполнялась. Ольга посещала госпитали и лазареты, встречалась с представителями земств и медиками. Вот пусть и занимается!

Выпив чаю с булками, императрица велела принести свежие газеты. Их доставляли из Москвы утренним поездом. Привычка начинать рабочий день с газет у Марии сформировалась давно.

Секретарь принес ей внушительную стопку и с поклоном водрузил ее на стол. Мария поблагодарила и взяла верхнюю газету. Они в стопке лежали в определенном порядке. Сверху – оппозиционные, далее – благонамеренные, ниже – государственные. Последние императрица редко смотрела – и так известно, что напишут. А вот знать мнение недоброжелателей необходимо.

Верхней газетой оказался рупор либералов «Московский листок». Нелюбимое издание нелюбимой кучки интеллигентов, смотрящих в рот Западу и требующих от правительства подражать ему. Газета, и Мария знала это, выходила благодаря поддержке англичан. Большой популярностью она не пользовалась, и у самих либералов денег не хватало. Они умели только болтать.

На первой странице в глаза бросился заголовок, набранный крупными буквами: «Кто повинен в смерти русских воинов?» Мария нахмурилась и стала читать.