Затонувший мир

Останутся они или нет, но Керанс решил делать вид, что они уходят вместе с отрядом: каждую минуту из последующих трех дней следовало использовать для увеличения их запасов; нужно было тайком унести со складов базы как можно больше необходимого оборудования. Керанс все еще не решился окончательно — вдали от Беатрис сомнения снова охватили его, и он уныло размышлял, насколько искренна была она с ним — эта Пандора с ее смертоносным ртом и ящичком, полном желаний и разочарований, с легко открывающейся и столь же легко захлопывающейся крышкой. Он знал, что колебания ясно читаются на его лице, и это мучило, ведь и Риггс, и Бодкин легко могли понять его состояние, и все-таки он решил не ставить точку до последней возможности. Он хоть и не любил эту базу, но знал, что вид уплывающей станции подействует на него, как мощный катализатор страха и паники, и тогда любые надуманные причины его отказа уехать не помогут ему выдержать это испытание. Го назад он случайно остался один на небольшом рифе. Ему довелось проводить дополнительное геомагнитное исследование, и он не услышал сирену, так как снимал показания приборов в глубокой пещере. Когда десять минут спустя он выбрался наружу и обнаружил, что база находится в шестистах ярдах от берега, причем расстояние между ними увеличивается, он ощутил себя как ребенок, внезапно лишившийся матери. Тогда он волевым усилием преодолел страх, и успел выстрелить из сигнального пистолета.

— Доктор Бодкин просил меня проводить вас в лазарет, как только вы приедете, сэр. Лейтенанту Хардману сегодня утром стало хуже.

Керанс кивнул и осмотрел пустую палубу. Он пообедал с Беатрис, зная, что база все равно в эти часы посте полудня пустует. Половина экипажа находилась на катере Риггса или в вертолете, остальные спали в своих каютах, и он рассчитывал без помех осмотреть склады и арсенал базы. К сожалению, Макреди, этот сторожевой пес полковника, шел за ним следом, нога в ногу и собирался сопровождать до лазарета на палубе В.

Керанс показал рукой на пару комаров-анофелесов, пробравшихся сквозь проволочную сетку.

— Все еще пролезают, — упрекнул он Макреди. — А что слышно на счет второго ряда заграждений, который вам поручили установить?

Сбивая комаров фуражкой, Макреди неуверенно огляделся. Второй ряд экранов из проволочной сетки вокруг всей базы был любимым проектом полковника Риггса. Время от времени он приказывал Макреди выделить для их установки людей, но так как эта работа на неудобных деревянных козлах под прямыми солнечными лучами в облаке москитов никого не привлекала, то до сих пор было установлено лишь несколько секций вокруг каюты Риггса. Теперь, когда они должны были отступить на север, нужда во втором ряде ограждений вообще отпадала, но пуританская совесть Макреди продолжала терзаться.

— Сегодня же вечером начнем, доктор, — заверил он Керанса, доставая из кармана ручку и блокнот.

— Решайте сами, сержант, но если более важных дел не найдется, полковник будет доволен.

Керанс оставил сержанта, осматривающего металлические жалюзи, и пошел по палубе. Когда Макреди не мог его видеть, он свернул в первую же дверь.

На палубе С, самой нижней из трех палуб базы, располагались каюты экипажа и камбуз. Два или три человека находились в каютах, но кают-компания пустовала, только в углу, со стола для настольного тенниса, тихо доносилась музыка из радиоприемника. Керанс подождал, прислушиваясь к резким ритмам гитары, перекрываемым отдаленным гулом вертолета, кружившего над соседней лагуной, затем по центральному трапу спустился в трюм, где находились мастерские и арсенал базы.

Три четверти трюма были заняты двухтысячесильным дизелем, вращавшим два винта и резервуарами с маслом и авиационным бензином; мастерские частично переместили на палубу А, так как там пустовало несколько помещений, а механикам, обслуживающим вертолет, удобнее было работать наверху.

Когда Керанс вошел в трюм, здесь царил полумрак. Единственная слабая лампа горела в стеклянной будке техника; арсенал был закрыт. Керанс осмотрел ряды тяжелых деревянных стоек и шкафов с карабинами и автоматами. Стальной прут, проходивший сквозь кольца всех карабинов, закреплял их на месте; Керанс трогал тяжелые ложа, размышляя, смог ли бы он вынести оружие, даже если бы его удалось освободить из крепления. В ящике его стола на испытательной станции лежал кольт сорок пятого калибра с пятьюдесятью патронами, полученный три года назад. Раз в год он предъявлял это оружие и получал к нему новые патроны, но ему ни разу так и не довелось стрелять из него.

На обратном пути, он внимательно разглядывал темно-зеленые ящики с амуницией, сложенные в аккуратный штабель; все ящики были закрыты на висячие замки. Проходя мимо будки техника, он увидел, что тусклый свет оттуда осветил ярлыки на ряде металлических сосудов под одним из рабочих столов.

Керанс остановился, просунул пальцы через проволочную сетку, стер пыль с ярлыков, и прочел написанную на них формулу: «Циклотрайнтиленетринитрамин; скорость расширения газа — восемь тысяч метров в секунду».