Затишье перед бурей

Не располагая флотом для защиты острова Ормуз, шах Аббас I повелел разрушить его укрепления, а главный торговый порт перенес на материк, в Гомбрун, переименованный им в Бендер-Аббас, что в дословном переводе означало «гавань Аббаса». Английские союзники шаха были вознаграждены привилегиями, в частности правом беспошлинной торговли, правом на получение доли из доходов таможни в Бендер-Аббасе, а также разрешением основать там английскую торговую факторию.

Но вскоре там же появилась и голландская торговая фактория, получившая от шаха такие же привилегии и соперничавшая с английской факторией. Так умный и властный восточный правитель в очередной раз оставил с носом просвещенных мореплавателей, рассчитывавших получить право монопольной торговли с Персией.

В дальнейшем, успешно лавируя между голландцами, англичанами и подключившимися позже французами, персидские правители добились того, что их страна сохранила свою независимость, не подпав под влияние ни одной из европейских держав. Шли года и века, и через Бендер-Аббас текли транзитные потоки товаров из Индии в Европу и обратно.

С открытием Суэцкого канала порт Бендер-Аббаса отнюдь не утратил своего ключевого значения, несмотря на значительное сокращение транзитной торговли, превратившись в важнейший пункт морской торговли Персии с Европой.

И вот теперь над этими водами реял Андреевский флаги русских кораблей. И для древнего персидского города начиналась новая эра.

Адмирал Бутаков знал, что очень важную роль Бендер-Аббас играл и в планах российского императора Александра III по продвижению русского влияния в южном направлении. Здесь должен был появиться пункт базирования военных кораблей, крупный торговый порт, а также железная дорога, которая должна была связать Бендер-Аббас с Тегераном и каспийским портом Решт, что должно было позволить русской торговле выйти на совершенно новый уровень. Именно отсюда русский флот должен был контролировать Персидский залив и западную часть Индийского океана, вытесняя из них ослабевших англичан. Как говорили старики римляне: Vae victis! – Горе побежденным!

11 декабря (29 ноября) 1877 года. Англия, Лондон.

Сэмюэль Клеменс, писатель и журналист

Когда-то я писал, что самой холодной зимой, которую я когда-либо пережил, было лето в Сан-Франциско. По крайней мере, так было до недавнего времени. Но вот теперь, здесь, в Лондоне, я понял – как же я тогда ошибался.

Если в Сан-Франциско было холодно и промозгло, то здесь было в два раза холоднее и в три раза промозглее, если такое только возможно. А еще смог, от которого солнце, когда оно появлялось на небе, превращалось в какое-то подобие луны, еле видимое сквозь желтый туман, который местные почему-то считают воздухом.

Снега, который радовал мой глаз в Германии, здесь не было – все вокруг было грязным и унылым. Заколоченные окна лавок колониальных товаров напоминали о морской блокаде, которой подвергалась Британия. Это был просто какой-то Антимир, по которому медленно слонялись такие же грязные и унылые тени, считающие себя людьми. Да, не зря наши предки отделились от этой страны, совсем не зря…

Но обо всем по порядку. Когда-то, наверное, еще в прошлой жизни, после нескольких дней, проведенных в Эдеме, казавшихся мне тогда вечностью, пришло время покидать Константинополь. За последние несколько дней, проведенных мною в этом городе, я три раза встречался с читателями моих книг: во дворце Долмабахче, в только что открытом Константинопольском университете и в том самом книжном магазине, где я по приезде в этот замечательный город увидел свой портрет. Никогда еще ко мне на такие встречи не приходило столько читателей, а денег, полученных мною за проданные книги, хватило, чтобы купить множество подарков для жены и детей.

Но вот и последний обед в Долмабахче, когда мне пришлось попрощаться с канцлером Тамбовцевым и адмиралом Ларионовым, который, как и в первый раз, опять составил нам компанию. Когда я спросил, чем же я смогу отплатить им за столь горячее гостеприимство, Тамбовцев с улыбкой сказал мне лишь одно:

– Сэм, пишите все, как оно есть, только и всего. Если вам что-нибудь не понравилось, пишите и про это. Главное – чтобы все было честно, – но вы по-другому и не умеете. А если передумаете насчет моего предложения, то вы знаете, как со мной можно связаться.

При расставании меня одарили просто по-царски. Самым ценным подарком были наручные часы с изображением русского корабля на циферблате, такие, про какие я раньше только слышал, но пока ни разу не видел. Кроме того, я получил еще один ящик замечательного крымского вина, шубу из русского соболя для моей Оливии, игрушки для детей. И еще много всякой разной мелочи.

И я понял, что делается это не для того, чтобы вызвать у меня какое-то благоприятное впечатление, а потому, что русские такие, что иными и быть не могут – если ты становишься их другом, то для них сделать тебе подарок – всегда в радость.