Затишье перед бурей

Сам же Виктор Брюсов при встрече со мной сообщил, что только сейчас начнется настоящая учеба, после которой можно будет готовиться к экспедиции в Ирландию. Я попросил его попозировать мне для того, чтобы я смог нарисовать парадный портрет будущего монарха. Такие, как он, рождаются раз в столетие, а может, и реже. А потому люди должны знать их всех в лицо…

7 декабря (25 ноября) 1877 года, ранний вечер. Дом сенатора Хоара, Джорджтаун

Колин Макнил, дворецкий сенатора

Барабанный стук в парадную дверь и громкий крик:

– Открывай! Открывай немедленно, шотландская морда!

Колин Макнил сразу узнал голос кричавшего – это был сенатор Джон Паттерсон. Дворецкий усмехнулся про себя и открыл дверь с самым невозмутимым видом.

От сенатора разило застарелым потом и перегаром, а на лице было выражение крайнего раздражения, что было странно – обычно Паттерсон умел контролировать свои эмоции. Впрочем, Макнил мог себе представить, почему именно сей слуга народа пребывал в таком состоянии.

– Простите меня, сенатор, но сенатор Хоар изволит еще почивать, – ответил Колин.

– А мне наплевать, – Паттерсон дохнул на Колина ядреным перегаром, – почивает он или нет, тем более что нормальные люди еще не ложатся спать. Мне необходимо немедленно с ним переговорить.

– Хорошо, сэр, – ответил Колин, – проходите в кабинет сенатора. Я попытаюсь его разбудить.

На самом же деле сенатор Хоар в данный момент не спал, а резвился в постели с Лукрецией Элизабет Паттерсон, супругой некстати припершегося гостя. Хоть Паттерсон и предпочитал мужчин, но об этом было известно немногим. А для того, чтобы сохранить приличия, у него была жена, с которой он спал не чаще двух-трех раз в год, и которая родила ему троих детей. По крайней мере, двое старших и в самом деле были его детьми. А вот где-то между вторым и третьим ребенком Лукреция начала тайно встречаться с Хоаром, и ее последний сын – Сайлас – скорее всего был сыном Хоара, а не Паттерсона. Вопрос сей, конечно, был спорным – ведь у нее были и другие любовники. Впрочем, и сам Хоар был еще тем самцом и не отличался верностью ни жене, ни любовницам.

Дворецкий тихо прошел в другое крыло дома, осторожно прикрыв за собой массивные дубовые двери, чтобы Паттерсон, не дай бог, не услышал приглушенных звуков, доносившихся из спальни хозяина. Колин Макнил стукнул в дверь – два раза, потом один раз, потом снова два раза – и вышел в небольшую комнату, служившую раздевалкой.

Через пять минут, запахивая на ходу халат, в нее ворвался сенатор Хоар.

– Колин, что такое?! Ты же прекрасно знаешь, где я и с кем… – недовольно проворчал он.

– Сенатор, к вам пришел гость, – тихо ответил Колин, – Джон Паттерсон.

– Что?! – удивился Хоар. – Откуда этому ублюдку стало известно, что Лукреция у меня?

– Похоже, он об этом не знает, – покачал головой Колин, – он пришел по какой-то другой причине. По какой именно, он мне не сказал. Но осмелюсь заметить, сэр, он в очень плохом расположении духа.

– Ладно, Колин, – отмахнулся сенатор. – Подай мне вон ту рубашку и вон тот костюм. Эх, пропади этот Паттерсон пропадом… Впрочем, сходи пока в спальню и скажи Лукреции, чтобы она не вздумала сделать оттуда ни шага. А то вдруг этот содомит ее увидит…

– С вашего позволения, сенатор, – почтительно сказал Колин, – лучше было бы, если бы я вывел ее на улицу через заднюю дверь. Ведь если Паттерсон, вернувшись, не обнаружит ее дома…

– Да, ты, наверное, прав, – немного подумав, кивнул головой Хоар. – Мы с Лукрецией так и рассчитывали – она сегодня ушла в театр Форда и ускользнула во время первого перерыва. Ладно, помоги ей одеться и отправь ее домой. Потом приходи послушать, ну, как обычно.

– Будет сделано, сенатор, – ответил дворецкий.

Колин еще раз постучал в дверь спальни и, услышав: «войдите!», переступил порог спальни.

Лукреция уже надела нижнее белье, а вот с корсетом Макнилу пришлось ей помочь. Впрочем, это было не впервой – Хоар всегда поручал это делать именно Колину, не доверяя служанкам – те сразу сообщат об этом жене, и что тогда? А для большинства его посетительниц Макнил был не более чем частью интерьера, так что они не особенно-то его и смущались. Впрочем, две или три бросали на него недвусмысленные взгляды, конечно, если к тому времени Хоар уже куда-нибудь отъезжал после постельных баталий. Но Колин, как настоящий дворецкий, всегда делал вид, что не замечает их похотливых взглядов.

В отличие от прочих посетительниц, Лукреция оделась с его помощью за пять минут, а еще через пять минут он посадил ее в экипаж, дежуривший на улице с другой стороны дома. А когда он вернулся в дом, разговор сенаторов был в самом разгаре.