Заступник и палач

Весь мир – театр, а люди в нем – актеры, только вот капитану лиотонской гвардии, Андре Фуро, опостылело играть свою роль. Ему надоел форменный плащ и дурацкий рогатый шлем. Он устал от гвардейцев, вечно выискивающих работу попроще и ворующих господские харчи, ненавидел герцога, за которым приходилось постоянно таскаться, и все потому, что стоявшим над ним командирам хотелось знать, с кем встречался Самвил и какие у него находились дела в различных уголках огромного, поросшего лесами и запруженного болотами Лиотона. А ведь когда-то он мечтал о подвигах, жаждал приключений и красот далеких стран. Мечты частично сбылись, но бездействие утомляло рыцаря, делало его слабым и вялым, как объевшийся сметаны кот. Андре Фуро стремился к активным действиям и переменам, но всем было глубоко плевать на порывы его измученной обыденностью жизни души. Его мнения никто не спрашивал, а вот ему приходилось согласовывать почти каждый шаг.

Уже третий часа гвардейцы скучали на лесной опушке, расположившись лагерем вокруг трех карет. Кто спал, кто отчищал заляпанные дорожной грязью плащи, а кто проигрывал месячное жалованье в карты. В общем, все развлекались, все, кроме него, кому жалость к самому себе и дурные предчувствия не давали покоя. Капитану не нравились долгие стоянки на лесной опушке. В прошлый раз, когда герцога понесло в вутеркельский лес, он потерял нескольких бойцов. И самое обидное, что вельможу нельзя было даже спросить, куда подевались его солдаты. «На нас напали разбойники», – небрежно кинул Самвил по возвращении, притом таким снисходительным тоном, как будто сказал: «Ах да, господа, я потерял свою любимую перчатку!» Андре, естественно, не поверил ему, но разве может гвардейский капитан докучать расспросами тому, в чьих жилах течет королевская кровь?

«Ох уж эти династии, эти дворцовые снобы и выслуживающиеся перед ними лизоблюды!» – сетовал Фуро, прекрасно отдавая себе отчет, что никогда не сможет указывать герцогу, куда тому ездить, с кем встречаться и сколько охранников с собой брать. К примеру, в этот раз он снова взял шестерых. Фуро не мог забыть их лица, лица несчастных, идущих на верную смерть. Кто ответит за их загубленные жизни? Ответ простой – никто. Законы хоть и красиво написаны, но служат они лишь банде, прорвавшейся к власти. Если богиня правосудия и слепа, то, как всякий невидящий, хорошо ориентируется по запаху и звукам.

Андре попытался успокоиться и, чтобы больше не привлекать внимания солдат своей бесцельной беготней по поляне, уселся на пень. Он долго, так долго ждал дня, когда сможет избавиться от опостылевшего ему герцога и, вместо того чтобы таскаться за ним, как расстегнувшийся ремешок за туфлей, наконец-то примется за нормальную работу, работу, ради которой он и был сюда послан. Себя капитан в провале миссии не винил. Со своей стороны он сделал все, что мог, чтобы в хилую грудь аристократа вонзился кинжал: убедил командира, что герцог представляет опасность для лиотонского трона, выбрал подходящий момент для удара, снабдил исполнителей приговора лошадьми и даже оставил подробное описание, куда им следовало ехать. Свою часть работы капитан Фуро выполнил безупречно, но вот другие снова подвели. Менее чем через два часа Самвил должен был вернуться из леса, а палачи пока еще не появлялись. Расставленные вдоль дороги агенты из числа преданной ему дукабесской нищеты подали условные знаки, всадники промчались мимо указанного поворота и направляются прямиком в столицу.

«Возможно, у командира свои планы, возможно, ситуация изменилась, и меня, как часто бывает, не успели предупредить, – размышлял капитан, пожевывая в целях успокоения травку и нервно барабаня по трухлявому пню, с которого в любой миг мог запросто свалиться. – Возможно, но только лично мне от этого не легче. Я очень устал затыкать бреши в чужих дырах, да и Самвила уже видеть не могу. Опостылел он мне, вот-вот сам его ненароком прирежу!»

Внезапно пришедшая в голову мысль вдохновила капитана на активное действие. Приказав солдатам оставаться на своих местах и внимательно следить за подступами к лесу, капитан поднялся с пня и не спеша направился в чащу леса. Когда он отошел от отряда достаточно далеко, то снял с груди маленький круглый медальон и, вместо того чтобы откинуть крышку и полюбоваться на портрет якобы любимой девицы, нажал на едва заметный сбоку рычажок. Крышка вдруг вспыхнула бледным зеленым цветом, и до слуха донеслись приглушенные эфирные шумы. Еще раз убедившись, что его никто не видит и, главное, не слышит, Андре прильнул губами к светящемуся металлу и тихо зашептал:

– Филин вызывает Деда, Филин вызывает Деда! Код ситуации восемь-два, повторяю, код ситуации восемь-два. Беркуты вылетели из гадючника, но пронеслись мимо цели. Быстро мчатся к навозной куче, быстро мчатся к навозной куче. Гаденыш ускользает, гаденыш ускользает. Прошу разрешения на охоту, прошу разрешения на охоту!