Застенчивый убийца

– Много лет назад, будучи еще совсем наивной девчонкой, я оказалась на празднике с друзьями. И тогда парень, ходивший в один класс со мной, друг фактически, хотя между нами никогда ничего не было, просто свихнулся, затащил меня в какую-то комнату и поимел в рот. Пригрозил убить, если я ему не уступлю.

– И ты подчинилась, – констатировал Юханссон.

– Да, – подтвердила Матильда и пожала плечами. – К тому же была почти такая же пьяная, как и он. И вдвое слабее его.

– И что ты сделала потом?

– Ничего. А как мне, по-твоему, требовалось поступить? Пожаловаться в полицию, чтобы на меня все пальцем показывали? Отца у меня не было. И старших братьев тоже, способных разобраться с ним.

– Но это было только раз? – спросил Юханссон.

– Ты издеваешься надо мной? – сказала Матильда.

– Нет, – ответил Юханссон. – Я слушаю.

– А все те случаи, когда какой-нибудь парень ходит и ноет, пока ты уже не в состоянии терпеть и уступаешь, сжимая зубы. С тобой не было такого?

– Нет. На самом деле нет.

– Я верю тебе. Ты из тех, кто получает все сам. Кому не надо просить ни о чем. Тебе остается только радоваться этому. Хотя подобное не столь обычно, да будет тебе известно. Хотела бы я встретиться с твоей матерью.

– Моя мать была очень хорошей женщиной, – сказал Юханссон.

Эльна была хорошим человеком. Настолько, что позволила ему выбрать собственную дорогу в жизни. Всегда находилась рядом, но никогда не вмешивалась. За исключением той или иной экстремальной ситуации, пожалуй, в его раннем детстве.

– Даже не трудись объяснять, – сказала Матильда. – Это видно по тебе. Твоя мать явно делала все для тебя, но так, чтобы ты в конце концов не превратился в маменькиного сынка. Возьмем другой пример – твоего лучшего друга. Ему также никогда не приходилось ныть. От него требовалось успевать удовлетворить всех женщин, жаждавших его, в этом состояла его проблема.

– Я тебя услышал, – буркнул Юханссон. – Но если говорить о том, что случилось с Жасмин, в подобную ситуацию тебе никогда не приходилось попадать?

– Извращенцы? – Матильда пожала плечами. – Таких пруд пруди. Мужики, которые трутся о тебя в толпе, сопляки, мастурбирующие на автобусной остановке. В первый раз это произошло в детском саду, когда мне было пять. Такой цирк начался. Воспитательницы, родители, полицейские. Казалось, представление никогда не кончится. Для меня и моей подруги это было ужасно неприятно. И чертовски интересно.

– Ага, – буркнул Юханссон. «О чем, черт возьми, она говорит?»

– Что касается Жасмин… – продолжила Матильда. – И это действительно должно остаться между нами…

– Само собой, – заверил ее Юханссон. – Тебе не о чем беспокоиться.

– Хорошо, – сказала Матильда. – Я верю тебе. Моя матушка всегда была немного чокнутой, постоянно приводила новых мужиков. Наша семья, когда я росла, состояла из моей старшей сестры, родившейся на три года раньше меня, матери и всех ее новых мужчин, появлявшихся в нашем доме и исчезавших.

– Хорошего мало, – проворчал Юханссон.

– Да, так себе. – Матильда пожала плечами. – Они все вроде были вполне нормальные, а матушка чувствовала себя хорошо. Она постоянно безумно влюблялась, а когда все заканчивалось, впадала в глубокую депрессию, и приходило время для нового парня. Однажды она чуть с ума не сошла, когда один из них переспал с моей сестрой.

– Сколько тебе было тогда?

– Наверное, десять, сестре тринадцать. Все случилось летом. Мы отдыхали на каникулах, мать трудилась хожалочкой, ее новый мужчина сидел без работы и жил у нас дома.

– Хожалочкой? Что это такое?

– Санитаркой, – объяснила Матильда. – Много дежурств и так далее. Короче, тем летом, значит, матушкин мужик переспал с сестрицей. Ей было тринадцать, ему, наверное, под тридцать. Мы с ней делили одну комнату, поэтому приходилось притворяться спящей.

– Ей было тринадцать, – повторил Юханссон.

«Развращение несовершеннолетней, – подумал он. – Хотя какое это имеет отношение к делу?»

– Да, но у нее уже выросла растительность между ног и налились груди, настоящие, упругие. Немного трудно поверить, пожалуй, глядя на меня, но так оно и было. Кроме того, она влюбилась в мамашиного парня. Я его не интересовала. Обрати он на меня внимание, сестрица не простила бы, убила, пожалуй. Однажды он стащил одеяло, посмотрел на меня. Сказал, что сначала я должна подрасти. По-моему, он был вполне порядочный. Никакого насилия и тому подобного. Выпивал, покуривал иногда, но и мухи не обидел.

– И что было дальше? – спросил Юханссон.

– Мать застала их на месте преступления. Голыми. Взбесилась, хуже не придумаешь, выгнала мужика, выкинула его вещи с балкона, набросилась на сестру и на меня тоже. Почему, мол, я ничего ей не сказала.

– Она заявила на него?

– Нет. – Матильда покачала головой. – Она купила горящие путевки. Мы поехали в Грецию. Там матушка встретила нового парня. Сестрица тоже. Мать и сестра снова стали подругами. Прошла всего неделя. Они очень похожи, по отношению к мужикам, я имею в виду.

– А чем ты занималась? – спросил Юханссон. – В то лето в Греции?